– Вы присоединитесь к нам, Мидж? – спросил Кинселла, потирая ладонями руки над локтями, словно замерз.

– Не беру в рот ни капли. Говорите что хотите, а я чокнусь с вами кока‑колой.

Мы втроем уселись вокруг кухонного столика, и я налил вина себе и американцу, а Мидж пила кока‑колу прямо из горлышка.

– Мы очень благодарны, Майк, – сказал Кинселла, поднимая стакан.

– А‑а‑а, вы знаете этих типов – трусы и бахвалы. Увидели двух девушек и решили, что можно позабавиться. Они бы не сунулись, если бы с Джилли и Сэнди были вы.

– Не знаю. Кажется, нас не очень любят в этих краях.

– Правда? – сказал я, словно меня это удивило.

Он мрачно кивнул.

– Нас принимают за шайку религиозных фанатиков или что‑то вроде того. Вы знаете, как это бывает в маленьких захолустных общинах, тут все подозрительны к приезжим, особенно если те занимаются чем‑то непонятным для местных жителей.

– Синерджистский Храм? Должен признаться, я тоже не понимаю. Это что, какая‑то новая религия?

Он усмехнулся, а Мидж приподняла брови.

– Синерджисты? – переспросила она.

– Кто‑то в деревне уже рассказал вам о нас, – проговорил Кинселла.

– Да, хозяин скобяной лавки.

– Тогда вам уже известно, что нас здесь не любят.

Я почувствовал себя так, словно меня уличили во лжи, но Кинселла улыбнулся мне через стол.

– Синерджисты? – переспросила Мидж, громко постучав бутылкой кока‑колы по деревянной поверхности стола, чтобы привлечь внимание.

Кинселла повернулся к ней.

– Так называется наш Орден.

– Странное название. Думаю, раньше мы о таком не слышали. И что точно означает это слово?

Кинселла наклонился на своем стуле.

– Во‑первых, мы не религиозные безумцы, как многие нынче, так что, пожалуйста, не связывайте нас с ними. Мы не благотворительное общество и не религиозная секта в прямом смысле этого слова. – Он все улыбался, но теперь успокаивающе переводил взгляд с одного лица на другое. – Позвольте мне объяснить вам, что такое синерджизм. В основе своей это вера в то, что человеческая воля и Божественный Дух – это два фактора, взаимодействующие при возрождении.

В это утверждение мне и Мидж следовало вникнуть. Мы бессмысленно уставились в пространство, а улыбка Кинселлы раздвинулась до оскала. Впрочем, несмотря на его свободные манеры, я различил в глазах американца серьезное напряжение.

– Как различные химикаты воздействуют друг на друга, – продолжал Кинселла, – так и мысль, порожденная человеческим умом – который, вы знаете, является всего лишь сложной последовательностью химических реакций, – может взаимодействовать с Божественным Духом, коллективной душой, если хотите, чтобы произвести уникальную энергию.

Я под столом лягнул Мидж, но та не обратила внимания.

– О каком роде энергии вы говорите? – спросила она Кинселлу.

– О самой разнообразной. О силе исцелять, о силе влиять, силе творить... Она может проявляться таким множеством способов!

– Вы упомянули возрождение...

– Возрождение – это слово, которое мы используем, чтобы обобщить все аспекты нашего учения. Оно означает возрождение нашего собственного духа, возрождение... – Здесь он прервался, и теперь его улыбка стала извиняющейся. – Вам, наверное, кажется, что все это звучит безумно, да?

Мне пришлось согласиться, хоть я и промолчал.

– Но посмотрите, приверженцы всех религий молятся своему божеству, будь это христиане, мусульмане, иудеи – список бесконечен. В большинстве случаев они молят о Божественном Вмешательстве, чтобы что‑то случилось или, возможно, не случилось.