— Ну уж нет, черт подери! — воскликнул я. — Так дело не пойдет. Должен же я в конце концов разобраться.

— Я был Мышью, — терпеливо начал он. — Вуд — Вудчаком. Кэппи Хоберман — Бараном.

— Бейтмен — Кроликом, а Ренвик — Кошкой, — подхватил я.

— Ренник.

— Да, верно, Ренник. Так ты полагаешь, я должен выбрать себе подпольную кличку?

— О нет, это действительно не важно, — сказал он. — Это я просто так, к слову.

— Нет. Я бы очень хотел иметь кличку, — сказал я. — Хотя, наверное, сам человек не может себе выбрать. Со стороны всегда видней. Может, ты сумеешь придумать мне подходящую кличку?

— Гм-м… — буркнул он и потер пальцами подбородок. — Ну, это должен быть кто-то из куньих.

— Из куньих?

— Да, вероятно. Может, выдра?

— Выдра?

— Нет, — покачал он головой. — Не думаю. Точно не выдра. Да, в этом животном есть некая игривость и все такое, но выдра, как мне кажется, слишком прямолинейна. Скорее все же не выдра…

— Спасибо, — кивнул я. — Тем более они собачатиной отдают.

— Прошу прощения?..

— Да нет, ничего. Это я так.

— Что-то более загадочное… — протянул он. Потом, сложив ладошки вместе и прижав их к груди, начал раскачиваться из стороны в сторону — Что-то такое ночное, таинственное, хитроумное, что-то хищное… Что-то… э-э… ну, более вороватое, что ли…

— Вороватое? — кивнул я.

— Не росомаха, она слишком кровожадна… Нет, и не норка, как мне кажется, тоже. Барсук? — Он поднял на меня глаза. — Нет, и не барсук. Может, хорек?

— Хорек?

— Нет, хорек тоже не годится. А знаете что? Ласка! Старая добрая ласка.

— О… — сказал я.

— Итак, ты — Ласка! — заключил он. И похлопал меня по спине. — Вперед, Ласка! Располагайся поудобнее, чувствуй себя как дома. Кофе готов.

— Слава тебе, господи, — заметил я.

Ласка просидел на кухне чуть более получаса, излагая кое-какие факты и догадки, попивая кофе и выслушивая бесконечные воспоминания и байки, иллюстрирующие грандиозную аферу на Балканах году в 1950-м. Все это было страшно занимательно и интригующе, и даже если не являлось стопроцентной правдой, что ж, мы в этом смысле были с ним квиты.

Время уже близилось к полуночи, когда я наконец отставил чашку, поднялся и взялся за свою сумку авиафирмы «Браниф».

— Боюсь, что мне пора, — сказал я. — Есть ощущение, что нам все же удалось кое-что нащупать, но тем не менее волноваться, думаю, не следует. И даже если это Кэндлмас убил Хобермана, то и тут опять же не повод для беспокойства. Его и самого прихлопнули. Моим партнером он не был, а став убийцей, вообще освободил меня от всяческих нравственных обязательств. Безусловно, любопытно было бы узнать, кто убил его, но я не могу сказать, что это для меня жизненно важно.

— Это верно.

— А в таком случае, поживем — увидим, — сказал я. — Посмотрим, что произойдет дальше. И вообще, что-то я притомился. Пора домой.

— Я тебя провожу.

Я начал убеждать его, что беспокоиться не следует, он же стал уверять, что никакого беспокойства нет. И через минуту мы с ним оказались в холле и стали поджидать лифт, который я, проявив предусмотрительность, и не подумал вызвать.