— Непременно, — кивнул он, а Кэролайн глядела на него увлажнившимися глазами и, казалось, едва сдерживалась, чтобы не присесть в глубоком реверансе.

— Мистер Роденбарр, — обратился он ко мне, — до сих пор я молчал, но, видимо, настала пора и мне сказать свое слово. Вся эта история с анатрурийским троном ставит меня в несколько неловкое положение. Звездный час моего деда давно уже в прошлом. Небольшие приключения, случившиеся с отцом, имели место еще до моего рождения и едва не стоили ему жизни. И чисто абстрактное право на некий сомнительный престол — вещь, конечно, занятная, даже забавная, из тех, что может произвести впечатление на девушек или оживить вечеринку. У меня собственная жизнь, есть небольшой капитал, я занят в области международных финансов и экономического развития и предпочитаю не тратить время ни на ностальгию по королевскому прошлому, ни на мечты о троне.

— Но все же вы приехали в Нью-Йорк, — мягко заметил я.

— Просто чтоб отдохнуть от Европы и от этой бесконечной болтовни о тронах и коронах.

— И привезли с собой кожаный портфель с золотыми застежками…

Майкл Тодд тяжело вздохнул.

— Когда умирал отец, он позвал меня к себе и вручил портфель, о котором вы говорите. До той поры я не знал о его существовании.

— И?..

— Он почти не говорил со мной об Анатрурии. Его можно понять, ведь члены нашей семьи практически не жили там. Да, деда избрали королем Анатрурии, но сам он анатрурийцем не был. И вот отец, лежа на смертном одре, заговорил о своей огромной любви к этой маленькой стране и ее народу, о поддержке, которой пользовалась наша семья, и, как следствие всего этого, об ответственности за ее народ, которая легла на наши плечи. Мне даже показалось, что он бредит, может, под действием лекарств, которые давали ему врачи. Возможно, именно поэтому он…

— Твой отец был великим человеком, — перебила его Илона.

— Да, наверное. Но прежде всего он был моим отцом, уже немолодым, я, знаете ли, был поздним ребенком. Мы редко виделись, но, разумеется, в моих глазах он был великим человеком. И вот, умирая, он рассказал мне о моем долге перед Анатрурией и вручил королевский портфель.

— И что в нем оказалось?

— Бумаги, документы, памятные сувениры. Акции швейцарской корпорации…

— Акции на предъявителя, — подсказал я.

— Да, кажется, так.

— Это то же самое, что облигации на предъявителя, — пояснил Чарли Уикс. — Швейцарцы вообще большие мастера на такие выдумки. Можно передать капитал из рук в руки без лишних бумажек. Такие документы — все равно что наличные, у кого на руках, тот и пользуется.

— Значит, имея их на руках, — продолжил я его мысль, — вы стали законным владельцем всех активов данной корпорации?

Тодд? Майкл? Михаил? Король? — покачал головой:

— Нет.

— Нет?

— Нужны не только акции, но и номер счета, — объяснил он. — Поверьте, я специально ездил в Цюрих, консультировался там с банкирами и адвокатами. Конкретная корпорация эта устроена несколько необычным образом. Чтобы получить доступ к активам, требуется не только владеть акциями на предъявителя, но еще и знать номер счета. Отец передал мне акции, которые в свою очередь получил от своего отца, но о номере счета ни дед, ни отец ничего не знали.

— Ладно, к делу, — сказал Царнов.