— Возможно, вообще никто, — ответил Тодд.

— Ерунда!.. Кто-то наверняка должен знать.

— Наверняка кто-то когда-то и знал. Скорее всего, кто-нибудь из лидеров анатрурийского освободительного движения. Возможно, даже несколько человек знали. Тут уже сказали, отцу посчастливилось сбежать из Анатрурии. Другим повезло меньше. Их отрывали от семей, уводили неведомо куда, чтоб пустить пулю в затылок, а потом похоронить без долгих церемоний в безымянной могиле. Можно лишь догадываться, сколько тайн унесли с собой в могилу эти люди, и в числе этих тайн, возможно, номер счета в швейцарском банке. — Он снова тяжело вздохнул. — Помню, после очередной встречи с адвокатом и банкиром сидел я в кафе с бокалом вина и страшно жалел, что отец не унес с собой в могилу и этот портфель, как некий неизвестный нам анатруриец унес с собой тот загадочный номер. Нет, вместо этого он вручил портфель мне! В каком-то смысле он насильно надел мне на голову корону, а такое попробуй сними! Я уже говорил вам, что никогда прежде не думал об Анатрурии. Теперь же не могу думать практически ни о чем другом.

— А большое состояние-то? — не утерпел Расмолиан, возбужденно сверкая глазами. — Может, ни гроша. А может, многие-многие миллионы!..

— Деньги — лишь малая его часть, — заметил король. — Но что мне все-таки делать? Это единственный вопрос, который не перестает меня мучить.

Рэй заявил, что не понимает, о чем это он.

— На протяжении десятилетий, — объяснил Король, — даже горстка здравствующих и правящих монархов казалась чуть ли не анахронизмом, а уж некоронованные августейшие особы выглядели просто смешно. Но внезапно все переменилось. По всей Восточной Европе прокатилась мощная волна промонархических движений. И многие страны постепенно начали обретать реальный суверенитет. Если Словения и Словакия могли войти в состав ООН, почему этого нельзя независимой Анатрурии? Если Хуан Карлос вернулся на испанский трон, если некоторые всерьез требуют реставрации Романовых в России… Романовых! В России!..

— Почему бы и нет, — вставил Царнов.

— То кто сказал, что и Анатрурия не может иметь короля? И имею ли я право сказать «нет» людям, если они потребуют, чтоб этим королем стал я?.. — Тут он улыбнулся и фамильное сходство стало очевидным — фотография Влада в комнате у Илоны, снимок отца Майкла в военной форме. — И вот я переехал в Нью-Йорк, — продолжил он, — чтобы убраться подальше от Европы и решить, как действовать дальше.

— Очевидно, Хьюго Кэндлмас следовал за вами по пятам, — сказал я. — И нанял меня, чтобы украсть у вас портфель, хотя тогда я понятия не имел, что находится в этом портфеле и из чьей квартиры я его похищаю.

— Это на тебя не похоже, Берни, — заметил Рэй.

— Знаю, — кивнул я. — Я вообще до сих пор не понимаю, почему согласился. Должно быть, подействовало обаяние, несомненно, присущее этому человеку, а также сыграли свою роль все эти фильмы с Хамфри Богартом. Короче, он сделал мне предложение, и уже вечером следующего дня я с человеком по имени Хоберман отправился к… простите, сэр, но как прикажете вас называть? Ваше высочество? Или ваше величество?

— Можно просто Майкл.

— К дому Майкла.

— Хоберман… — протянул Рэй. — Вроде бы ты уже упоминал это имя, а, Берни?

Я кивнул.

— Кэппи Хоберман, по кличке Баран, один из пяти агентов, действовавших в Анатрурии. Кэндлмас свел меня с ним потому, что только Хоберман мог провести человека в этот строго охраняемый дом, где жил Майкл.