В открытые двери ломится сегодня,

Вчерашний товар по дешевке берет,

Ползет из болота туман греховодник

И лапает голые ноги берез.

И кажется мне, что уже не однажды

Дождливый рассвет я встречала в лесу, –

Вот так же топтала кустарник отважный

И ветки хлестали меня по лицу.

И кажется мне, что в тумане рассветном,

Наверно, не первую тысячу лет

Обманутый солнцем,

Ограбленный ветром,

Оплаканный небом

Качается лес.

1966

* * *

Зачем весна приходит каждый год

Все с той же ложью,

С теми же речами?

Зачем,

лишая реки зимних льгот,

Калечит лед крикливыми ручьями?

Зачем она, великая царица,

Чернит и топчет мертвые снега?

Зачем так беззастенчиво глумится

Над трупом побежденного врага?

Зачем,

своим величием гордясь,

Так мстит зиме, поверженной и жалкой?

Зачем сосульки втаптывает в грязь

И сладко пахнет отогретой свалкой?

А может, жизнь даруя всей земле,

Она должна суетной быть и слабой (надо бы : быть сУетной)

Несправедливой к брошенной зиме,

Самовлюбленной и тщеславной бабой?

Не целомудренной,

не чистой,

не святой,

Не тихой очарованной поляной,

Не девочкой, взошедшей на престол,

А женщиной,

бесстыдной и желанной!

1966

Вступление в зиму

Был предан лес сегодня на заре, –

В него вступили снежные колонны,

И, голое пространство пробежав,

По насмерть перепуганной земле

Прошли передовые батальоны

И залегли на новых рубежах,

Но в мире не случилось ничего

И ни одна из дружеских держав

Не вздумала вступиться за него.

Был предан лес студеным декабрем

И с головою выдан был метели,

Но реки цепенели подо льдом

И за него вступиться не посмели;

И солнце не прорвало пелену

И не рванулось на подмогу с неба, –

И лес умолк в холодной власти снега

И задохнулся в ледяном плену.

Уже деревья сделались дровами,

И эта ночь была длинней, чем та,

Но, отданный врагу и преданный друзьями,

Он больше не боялся ни черта.

Он жил всю осень мыслью о зиме

Боялся ветра, инея и мрака…

Был предан лес сегодня на заре

И до весны освобожден от страха!

1967

Февраль

Ненавижу я сумерки ранние,

Когда стынет февральская глушь,

И края тротуаров изранены

О края леденеющих луж.

Когда первым вступлением к вечеру

Тень и свет переходят на «ты»,

Когда день, до краев обесцвеченный,

Отдается на суд темноты,

Когда нету ни веры, ни верности,

И слова тяжелее камней,

Когда первым вступлением к вечности

Одиночество входит ко мне.

1965

Попытка отчаяния

Рыдают репродукторы и радостно орут,

Прядут свою продукцию до одури, до одури,

Закон вселенской подлости неотвратим и крут,

И яростен, как подписи на прокурорском ордере.

Закон со мною справится, на то он и закон:

Ведь я его избранница до одури, до одури,

Ведь я в моей ненужности, как в замке под замком,

В моей неразрешимости, как в рубежах на Одере,

Как в рубище, как в рубрике давно забытых дел,

Которым необдуманно меня на откуп отдали…

И нет нигде свободы, и покоя нет нигде,

И лают репродукторы до одури, до одури!

1967

Дан приказ…

Втиснут век в свой цвет и запах,

Как в длину и ширину…

«Дан приказ: ему на запад,

Ей – в другую сторону».