Не захочу чужих мужей

И не сгорю в огне недобром…

И будет мир в моей душе,

И будет дом мой просто домом.

1965

Одержимые

Нам кажется, что мы еще успеем

Любить любимых и платить долги:

Вот стены возведем, поля засеем

И выбелим известкой потолки.

Нам кажется: сейчас мы зубы стиснем

И для работы время сбережем,

А завтра матерям напишем письма,

Детей поймем и приласкаем жен.

Но никогда не завершить тяжелый,

Неблагодарный и высокий труд…

За это время постареют жены,

Отвыкнут дети, матери умрут.

1965

Московский день

Рассвет был проветрен и солнцем продраен,

И каждый троллейбус был чист на просвет,

Тянулись трамваи с рабочих окраин

И раем казался пустынный проспект.

Потом по какому то тайному знаку

Его затопили потоки людей,

И разом был вывернут рай наизнанку,

И кончилось утро, и начался день.

Открылись ларьки с пирожками и сдобой,

Осенние листья шагами смело,

Толпа на углу штурмовала автобус

И пенилась в черной воронке метро.

Бурлила толпа в телефон автоматах,

В кафе автоматах и просто в кафе;

Авто развозили юнцов фатоватых

И старцев, созревших для аутодафе.

Пока в темноте не затеплились фары,

Пока фонари не зажглись в темноте,

Москва клокотала в своей предынфарктной,

Почти нестерпимой дневной суете.

Москва надрывалась в делах неотложных,

В бегах неизбежных и спешных долгах,

Под грузом сосисок и фруктов мороженых,

Конфет, сигарет и газет на лотках.

И не было жизни без этой напрасной,

Прекрасной погони за завтрашним днем,

И лес был не лесом, не праздником праздник,

Не отдыхом отдых, огонь – не огнем.

1967

Новогоднее

Опять несут подарки детворе,

Опять плащом ложится снег на плечи…

Был трудный год окончен в декабре

И новый начался,

ничуть не легче.

А ведь казалось; будет поворот,

Мы все, что наспех сметано, распорем:

Но вот он, долгожданный Новый год,

Передо мной ложится минным полем.

Здесь каждый шаг мне предвещает взрыв,

И лишь однажды можно ошибиться,

И все равно: хоть причитать навзрыд,

Хоть молча головой о стенку биться,

И все равно: судьба свое возьмет,

С судьбою невозможно сторговаться…

Но, слава богу, жизнь полна забот, –

Она идет, и некуда деваться.

Ведь каждый в доме должен быть одет,

И ежедневно новые заплаты,

И ежедневно должен быть обед,

И чтоб хватило денег до зарплаты.

И, как неделя, пролетает год:

Февраль, июль, суббота, воскресенье…

Мне некогда заглядывать вперед,

И, может, в этом все мое спасенье.

1966–1967

Неровен час

(Вообще то следует: час не ровён)

Неровен час, отступятся заботы,

Неторопливо время потечет,

И жизнь, освободясь от позолоты,

Предъявит мне неоспоримый счет.

Неровен час, по щучьему веленью,

Войдет порядок в мой нелепый дом,

И я, с моим тщеславием и ленью,

Предстану перед собственным судом.

Неровен час, я просто догадаюсь,

Как выгляжу без лести и прикрас…

Что я отвечу? Чем я оправдаюсь?

Как обману себя на этот раз?

1966

Дождливый рассвет

Застигнутый с ночью дождливым рассветом,

Испуганный сумрак уже не жилец…

Обманутый солнцем,

Ограбленный ветром,

Оплаканный небом

Качается лес.