- Не жаль, - сказал Серов. - На тех посудинах наши люди, так что пусть идут себе к берегу без помех. А мы отправимся следом… Как ветер задует, так и отправимся!

    Он поглядел на восходящее солнце и пустынный горизонт, соображая, что для Шейлы лучше, оказаться в лапах магрибских пиратов или сесть на веки вечные у Христовых колен. Но райские кущи ей никто не гарантировал, так как грех смертоубийства она еще не искупила, и была ей прямая дорога если не в ад, так в чистилище. Неволя же обещала надежду, и Серов полагал, что отыщет ее - хоть в темнице, хоть в гареме! Отыщет непременно и выпустит кишки любому, кто ее обидел… Впрочем, Шейла Джин Амалия могла и сама это сделать, был бы кинжал или кухонный нож.

    - Идем обратно, капитан? - спросил Хрипатый Боб.

    - Да, возвращаемся. - Серов протянул Мортимеру полную фляжку. - Пей, камерад, пей и грейся! Заслужил! Нынче ты у нас герой! Представлю тебя к почетному кресту с подвязками.

    Морти со свистом втянул первый глоток, бросил взгляд на свои босые ноги и пробурчал:

    - Мне этот крест что лошади бантик. Вот от сапог не откажусь. Позволишь снять с убитых сарацинов?

    - Выберешь лучшие. Там! - Серов махнул в сторону фрегата.

    Гребцы навалились на весла, плеснула вода, и шлюпки двинулись к «Ворону».

    * * *

    Убитых турок и арабов на палубе уже не оказалось, а вокруг корабля кружили, разевая зубастые пасти, акулы. У грот-мачты кучей было свалено оружие, кривые сабли и ятаганы, а поверх них бросили кое-какую обувь, портупеи и одежонку. Два десятка молодцов черпали ведрами воду, смывали с досок кровавые пятна, плотник Донован осматривал порубленный планшир, ран Мандер стоял у штурвала, щурился, слюнил палец, проверял, не задует ли ветер. Тегг с хирургом были на шканцах. Там, у бакборта, тянулся ряд аккуратно уложенных мертвых тел, и второй помощник, всматриваясь в лица погибших, делал отметки в судовом журнале. Журнал держал Абдалла, а бронзовую чернильницу - Мартин Деласкес. У обоих торчали за поясами пистолеты и тесаки - видимо, Тегг убедился, что они прошли боевое крещение. Хирург Дольф Хансен хлопотал над раненым - кажется, Колином Марчем, - но ног и рук ему не отнимал, а вытаскивал пулю из плеча длинными тонкими щипцами. Раненый извивался и вопил, его удерживали Жак Герен и Кук. У фок-мачты сгрудились пятеро тощих, пропеченных солнцем незнакомцев; лохмотья, служившие им одеждой, свисали с костлявых плеч, вокруг бедер были обмотаны грязные тряпки.

    - Капитан на палубе! - рявкнул Тегг, и работа остановилась. Только Хансен продолжал тянуть мушкетную пулю, но его подопечный разом умолк - то ли отключился, то ли решил показать свое терпение и мужество.

    - Продолжайте, джентльмены, - сказал Серов, хмурясь и кивая Теггу. Шеренга погибших выглядела весьма внушительной.

    Вместе с Теггом и боцманом он поднялся к ван Мандеру и в двух словах пересказал услышанное от Мортимера. Хирург, упираясь в плечо Марча ладонью, вытащил, наконец, свинцовый кругляш, посыпал кожу порохом, прижег, и раненый застонал сквозь зубы. Герен поднес к его губам кружку рома.

    - Наши потери? - спросил Серов.

    Тегг поскреб заросший щетиной подбородок:

    - Многие с синяками и порезами, но кости у всех целы. Убитых тринадцать и трое тяжелораненых. Двоих лекарь обещал выходить, но Дэнни Гранту проткнули печень. С этим ничего не поделаешь… Лежит без чувств на пушечной палубе и отходит к Богу.

    - Плохая смер-рть, клянусь пр-реисподней! - заметил Хрипатый Боб.

    - Мы вышли из Вест-Индии с экипажем в сто семь человек, считая супругу капитана, - с голландской основательностью произнес ван Мандер.