Выйдя из магазина, Ролли Тремайн поднял с земли пустую жестянку из под табака и зашвырнул ее на другую сторону улицы.

— Боже, — сказал он. — Я бы отдал пять долларов за Гровера Кливленда.

Когда я вернулся домой, то я увидел Арманда, сидящего на ступеньках крыльца, его подбородок покоился в его ладонях. Его унылое настроение зеркально отражало мое, и я сел рядом с ним. Какое-то время мы сидели молча.

— Как забрасывается мяч? — спросил я.

Он вздохнул, не находя ответ.

— Тебе нехорошо? — спросил я.

Он встал и подтянул брюки, которые были настолько велики, что их можно было натянуть ему на уши. Наконец, он стал рассказывать, что произошло: на следующей неделе у них в школе должен был состояться танцевальный вечер, «Весенний Звон», и Салли попросила, чтобы он был вместе с ней.

Я закачал головой, поражаясь безумию любви.

— Ладно, что в этом плохого?

— Как я могу пригласить Салли на танец? — спросил он потеряно. — Ведь мне надо будет купить ей букет цветов… и мои ботинки почти уже развалились. Па не знает, как наскрести мне деньги на новые ботинки или на букет цветов.

Я сочувственно кивнул.

— Да, смотри, у меня тоже не все в порядке, скоро начинаются тренировки по бейсболу, а все, что у меня есть — это лишь старая перчатка. И карту с Гровером Кливлендом я до сих пор не нашел…

— Гровер Кливленд? — спросил он. — Карты с ним продаются в некоторых магазинах в Норз-Сайде. Я слышал, как мальчишки спрашивали в магазине карты с Уорреном Джи Хардингом.

— Боже праведный! — воскликнул я. — У меня есть лишний Уоррен Джи Хардинг!

В моих венах закипела кровь. Я побежал за велосипедом и увидел, что в переднем колесе не было воздуха.

— Я помогу тебе его накачать, — сказал Арманд.

Через полчаса я был в Норз-Сайде, где у небольшого магазина несколько мальчишек раскладывали на тротуаре карты. Негромко, но четко я произнес: «Президент Гровер Кливленд. Я за ним!»

Когда Арманд уходил на танцы, все нарядились так, будто на дворе было воскресенье. У него под мышкой была небольшая зеленая коробка, в которой был корсажный букетик. Я сидел на перилах балкона, свесив ноги. В нашем квартале было тихо, потому что «Френчтаунские Тигры» тренировались на стадионе «Даджет», готовясь к открытию сезона первой своей игрой.

Я думал об Арманде и смешном выражении его лица, когда он стоял перед зеркалом в спальне. Я старался не смотреть на его новые черные ботинки.

«Любовь», — пробормотал я.

Весна наступила панически и внезапно, когда однажды утром одновременно расцвели сразу все яблони, и подули ароматные ветры. Все окна раскрылись настежь, и швабры сметали с подоконников пыль, что заняло весь тот день, потому что женщины приступили к уборке своих домов. Меня озадачила моя апатичность. Разве не предполагалось, что солнечный весенний день должен поднять настроение, сделать его ярким и веселым?

Я обернулся на звук шагов, идущий от лестницы. Роджер Луизье поприветствовал меня кислой миной.

— Я думал, что ты тренируешься с «Тиграми», — сказал я.

— Ролли Тремайн, — сказал он. — Не могу его терпеть, — его кулак изо всех сил врезался в перила балкона. — Христ, почему именно ему должен был достаться Гровер Кливленд? Ты бы видел, как он задается, и вдобавок он никому не позволяет прикоснуться к своей перчатке…

Почувствовав себя, как Бенедикт Арнольд, я понял, что мне нужно признаваться в содеянном.

— Роджер, — сказал я.