— Думаю, что нет, — неуверенно ответил я.

— Врешь, — засмеялась она. — Не рассказывай мне, что твой опасный возраст прошел.

Мы были женаты двадцать один год, и ей все еще удавалось заставить трястись мои коленки, лишь повернув голову и посмотрев на меня искоса.

— Мой возраст всегда был опасным, — сказал я, скорчив ей гримасу привидения.

— Интересно, почему она?

— Что она? — спросил я.

— Последняя подружка Майка?

— Как и все остальные, — ответил я.

Все девушки, которых Майк приводил в дом, были будто из одного инкубатора. Длинные волосы и короткие юбки, или длинные волосы и бедра, плотно обтянутые потертыми джинсами. Все они были вежливы и выглядели опрятно, все были накачаны полным комплексом витаминов еще со дня их рождения и начинали посещать дантиста с трех- или четырехлетнего возраста. Им нравились одни и те же песни из «Лучших Сорока», и они пахли одними и теми же духами. Их лексикон был обогащен такими словами, как «круто» или «тяжело», которые они вставляли в каждую свою фразу. Будучи выпускником средней школы, Майк увлекался баскетболом, английским языком и девушками. Английским, может быть, и нет, но это был единственный предмет, по которому у него в табеле были оценки «А». Хотя он был в ведущей баскетбольной команде школы, начиная с девятого класса, тренер больше держал его в запасных из-за его среднего роста, чтобы тот не слишком пропадал среди остальных, всех этих гигантов. Но Майк был послушным игроком, он умел выстроить игру и играл с большим удовольствием. Как-то раз в прошлом году, когда я сидел среди зрителей, перед самым финальным свистком он красиво провел мяч и забросил его в сетку так, что тот не коснулся обруча. Он обернулся, чтобы убедиться в своей позиции, и наши глаза встретились. Он улыбнулся, и его улыбка была чудом триумфа и гордости. На короткий момент Майк снова стал для меня мальчиком, которого я учил плавать и ловить рыбу, с которым мы могли долго ходить и болтать напролет где-нибудь в субботу. Позиции игроков и приветствия болельщиков для нас обоих не существовали. Мы были просто отец и сын, и этот момент был для меня еще более ценен, потому что я знал, что такие контакты между нами будут все реже и реже. Какое ему дело могло быть до отца, когда при виде его все девушки начинали прыгать и визжать?

Так на этот раз обернулось, что эта его новая девушка была из группы поддержки их баскетбольной команды. Ее звали Джейн, что было новым. Я ожидал нечто похожее на Дебби, Донну или Синди. Ее волосы водопадом спускались на ее плечи, разделяясь строго посередине, а в глазах сияла синева бесконечной глубины. Она выглядела опрятно, и у нее были идеально ухоженные зубы. И еще ее любимым словом было «вау», которым она выражала удивление и восхищение.

Майк был ею ослеплен, хотя, если быть откровенным, то она была точной копией девушки, чье имя я забыл — Майк приводил ее домой несколькими неделями до того. Он не мог оторвать от нее глаза и жадно поедал ее взглядом, как только она оказывалась рядом с ним. Его даже совсем не раздражали ее «вау», произносимые по два раза в минуту, как, например: «Вау — какая тяжелая песня» или «Вау — какой изящный свитер». Слово «изящный» она любила почти так же, как и «вау». Когда одними и теми же повторяющимися словами украшено каждое предложение, то это начинает раздражать, особенно, если ты это слышишь в любой другой комнате, пытаясь собраться, чтобы продолжить чтение книги или чтобы спокойно посмотреть телевизор.

Можно сказать, что мне уже удалось привыкнуть к шуму молодежи в нашем доме. Иногда по выходным Энни приглашала в дом своих друзей по колледжу на спонтанные вечеринки с песнями и смехом. Джулия (ей было четырнадцать) приводила с собой компанию помладше, и некоторые из ее подруг стремились познакомиться с Майком.