Он пытался не сопротивляться. И это было тяжелее, чем все остальное: заставить себя не отвечать, когда она играла, перебирая скальпелем его жилы. Это было противно всем инстинктам, всем навыкам, что он приобрел за многие годы. Но любое Творение сейчас могло означать смерть, если удача и Эрна отвернутся от него. И он проглотил невысказанные ключи, которые могли бы разблокировать его защиту, и рассеял образы, что мелькали перед ним, прежде чем они набрали бы силу, чтоб спасти его. И пил горечь полной беззащитности, пока ее воля пронзала его тело.

Но вот – прошла целая вечность – она его отпустила. Он упал бы, если б его не держали за плечи когтистые лапы, подпирая в спину. Лицо женщины искажено было яростным негодованием – «Как посмел ты не подчиниться мне!» – и лишь тонкая грань отделяла ее от еще более ужасного взрыва.

– Пожалуйста, – прошептал он. Показывая, что пытается увильнуть. – Я же не могу. Разве вы не понимаете? Не могу!

Горящие глаза подозрительно сощурились. Она повернулась к фигуре, застывшей за ее левым плечом, – Дэмьен помнил, что раньше там никого не было, – и потребовала:

– Ну?

Фасетчатые глаза на чернильно‑черном лице. Стекловидная поверхность, отражающая свет, как отполированный обсидиан. Дэмьен видел такие фигуры в кошмарах, самых отталкивающих, но не часто. И не во многих.

– Посвященный Сотворил барьер, – просипела нереальная фигура. Голос ее точно прошелся наждаком по открытой ране. Дэмьен поежился. – Он Заклял его во плоти этого человека, так что для поддержки ему не требуется энергии. Вы только подновляете его, когда пытаетесь взломать.

Сверкающие глаза уставились на Дэмьена, казалось, протыкая его насквозь. Что это за тварь? Что она может прочитать в нем?

– Хорошее Творение, – одобрила фигура.

– Избавь меня от своего восхищения, – оборвала она советника, – только скажи, как его сломать.

– Вы не сможете. Напрямую – нет. Его сила впитает вашу. Чем сильнее вы надавите, тем крепче он станет.

– Ты мне еще скажи, что я не смогу проникнуть в него?

– Я скажу вам, что простой силой здесь победить нельзя. Вам нужно снести стену, камень за камнем. Обратить вспять процесс ее создания, пока она не исчезнет напрочь. Я уверен, вы это сможете, – закончил он.

– Я все могу, – зло процедила она.

И опять вцепилась в Дэмьена, острыми коготками путая его мокрые от пота волосы.

– Ты еще пожалеешь о том дне, когда решил послужить ему, – пообещала она.

– Разумеется, – заметила черная фигура, – всегда остаются еще физические пытки.

Она остро глянула за спину. И Дэмьен едва расслышал ее слова, так заколотилось его сердце.

– А это сработает? – вопросила она. Голод звенел в ее голосе.

– Кто знает? По крайней мере, это будет… интересно.

– Я не могу, – пролепетал Дэмьен. Пытаясь вложить в слова столько страха, сколько вообще возможно. Сейчас, перед лицом пыток, это даже было нетрудно. – Он сказал, что барьер не позволит. Сказал, что блокада абсолютная, в обоих направлениях…

– То есть ты не можешь предать его, – заключила она. – Даже чтобы спасти себя от боли. – В глубоко ввалившихся глазах ее промелькнуло разочарование. – Жаль. – Тут она вновь помрачнела и вновь вздернула его голову за волосы. – Но тебя это не спасет, – прошептала она.

Священник зажмурился, чтоб не видеть нечеловеческой глубины ее глаз. Было в ее слепой алчности что‑то такое, отчего при одной мысли о контакте у него душа уходила в пятки.