«Можно подумать, это не было понятно сразу».

Дэмьен посмотрел на мать мальчика, и сердце его сжалось от сочувствия. Благодаря ручательству священника она позволила чужаку приблизиться к своему сыну, но ясно было, что присутствие Тарранта заставляет ее сильно нервничать – этот‑то священником не был. Женщина сцепила пальцы и изо всех сил старалась не вмешиваться, потом взглянула на Дэмьена в поисках утешения. Священнику искренне хотелось бы утешить ее, но как?

Он снова посмотрел на мальчика и застыл – незнакомец прижал к запястью мальчика нож. Из‑под ножа тянулась тонкая струйка крови – густая, темно‑красная.

– Какого дьявола? – зашипел Дэмьен. – Что вы делаете?

Таррант не обратил на него ни малейшего внимания. Он вытер лезвие и вернул нож обратно в ножны. Мать мальчика тихо застонала и пошатнулась. Дэмьен забеспокоился, не потеряет ли она сознание. Священник разрывался между стремлением помочь несчастной женщине и отчаянным желанием прекратить это безумие. Зачем могло понадобиться разрезать мальчику вену? Но он не шелохнулся – его охватило какое‑то ужасное, болезненное очарование. Как Дэмьен и ожидал, Таррант прикоснулся к ране, и пальцы его окрасились кровью. Посвященный поднес ладонь к губам и принюхался, потом, словно удовлетворившись тем, что узнал, прикоснулся языком к темно‑красным каплям. Попробовал на вкус. И застыл.

Мрачно посмотрев на женщину, он проворчал:

– Вы не сказали, что он был наркоманом.

В лице женщины неожиданно не осталось ни кровинки.

– Но он не наркоман… – прошептала она. – Я не…

– Что это? – хрипло спросил Дэмьен.

– «Черный уход».

Сделанный Таррантом надрез все еще кровоточил; с запястья мальчика на стеганое одеяло срывались крохотные красные капли.

– Он ведь запрещен, разве не так?

– Откуда вы узнали? – потрясение выдохнула женщина.

– Обычная логика. Мальчик совершенно явно находится под действием наркотика. Если бы он принимал его легально, ему бы приходилось ездить за зельем в Джаггернаут. И к тому же вы бы обо всем знали. С другой стороны, через ваш даэ проходит множество путешественников… – Таррант пожал плечами, словно показывая, что дальнейшее само собой разумеется. – Так что он вполне мог держать это в тайне, хотя удовольствие ему дорого обходилось. Он знал, что рискует, и шел на этот риск. Думаю, это добавляло его ощущениям остроты.

– Как вы смеете так говорить!

Таррант всего лишь прищурился, но этого оказалось довольно. Женщина попятилась и отвела взгляд.

– Так это из‑за?.. – прохрипела она. Руки ее дрожали. – Из‑за… наркотика?

Таррант повернулся обратно к мальчику. Поскольку он ничего не стал объяснять, Дэмьен прибег к Видению и увидел, что плотная стена, еще недавно окружавшая мальчика, осыпается – слой за слоем, распускается, словно лепестки цветка. Священник почувствовал внезапный приступ зависти, едва не заставившей его потерять концентрацию.

«Ну почему ему это удалось так дьявольски легко!»

А за барьером скрывалась… темнота. Пустота. Такая абсолютная тьма, что сознание Дэмьена прямо‑таки обожгло ледяным холодом. Он не посмел проникнуть дальше, чтобы узнать источник этой тьмы, и был не в состоянии следить за Таррантом, но даже сейчас Дэмьен чувствовал, что что‑то здесь не так – и очень сильно не так. Здесь присутствовало нечто, далеко выходящее за пределы обычных примесей или саморазрушительных фантазий, свойственных юношеской депрессии.