— Очень. И пою хорошо.

— В караоке?

— Нет, я не хожу по заведениям. Мне домашние застолья нравятся, с песнями, плясками, анекдотами. Народные я пою. Русские, татарские, армянские. — Она подвинула к себе стопку. — А почему ты спросил про музыку?

— Хотел, чтобы ты плей-лист свой включила. Что сейчас в России слушают? У нас тут до сих пор «Руки вверх» и Шура.

— Ты просто по ресторанам с дискотекой не ходишь, — улыбнулась Рая. — В них российские новинки крутят.

— То есть ты ходишь?

— Заглянули с дочкой ради интереса в один клуб, но быстро ушли. — Она достала телефон, пробежала пальчиком по экрану. У нее были красивые руки: миниатюрные, гладкие, с нюдовым маникюром. Яркий Боре не нравился, казался хищным. Не ногти — когти окровавленные, как у хищной птицы. Ужас! — У меня лирика одна. Включать?

Он согласно кивнул. Сейчас рок слушать не хочется. А именно его Боря любил, не только «Короля и шута» и «Сектор газа», но и иностранцев. А вот шансон не мог терпеть. Даже хороший, того же Круга. В его песнях та же ложная романтика, как и в фильмах о ментах из Петербурга.

Зазвучала композиция неизвестного исполнителя с сочным мужским голосом. Текст — набор слов, часть из которых Борис не понимал, но мелодия неплохая и вокал приятный.

— Это кто?

— Холидейбой.

— Да, сильно я отстал, — хмыкнул Боря. — А Викдейбоя пока нет? Не для праздников, для будней? Или Мандейбоя? Кто-то должен любить понедельники.

— Наташа обожает этого парня.

— Он красавчик, да? — Он вспомнил портрет парня на пляжной сумке.

— Естественно. Обычных ребят она не замечает. В кого такая?

— Не в тебя разве?

— Намекаешь на мое короткое увлечение Валерой? Это был сбой программы. Но в этом есть часть твоей вины.

— Моей? — переспросил Марков и снова разлил ром. Сам он был трезвым, как стекло, поскольку очень плотно поел, а Рая немного захмелела, и это ей шло. Щечки у нее разрумянились, глаза заблестели, улыбка стала чаще появляться.

— Ты нас в храм Идущего Будды привез, лапши на уши навешал про его знаки, и после я упала на Валеру.

— И ты решила, что это боженька тебе пинка дал? — Марков развеселился. — Не зря же ногу от земли отрывал. Не идти собирался, а тебя отправлять в объятия мужчины мечты?

— Смешно тебе, — сокрушенно покачала головой она. — А женщины в это верят. Даже такие, как я, здравомыслящие.

Марков вспомнил Машу. Вот уж кто поверил ему, так это она. Но это и неплохо, наверное. Ребенка теперь родит. Почему-то Боря не сомневался в том, что зачатие произошло. Как говорят, чего хочет женщина, того хочет бог? Если так, то Маша точно забеременела. И, кажется, он догадывался от кого…

— Я, наверное, больше не буду ром, — сказала Рая после того, как выпила. На сей раз она передернулась.

— Ты его с фрешем смешай. Будет вкусно.

— Нет, хватит алкоголя. У меня голова от него болит.

— Это не проблема. — Марков протянул руку к своему рюкзаку и достал из него универсальный тайский бальзам.

— Знаменитая панацея? Лекарство от всех болезней? — Он именно так рекламировал бальзам, когда они ехали в автобусе на Квай. — Моя бабушка так же верила во вьетнамскую «звездочку». При простуде только ею и лечилась. Умерла от воспаления легких.