Невзрачный, неприветливый, как будто даже дикий, он раскрылся с иной стороны. Он заботливый, и ответственный, и умный, и… Что самое удивительное — симпатичный! Эти его грустные глаза, в них есть очарование. А улыбка какая! Она редко появляется на лице Маркова, но если включается, то озаряет его. Еще он хорошо сложен. Пусть невысок, зато гармоничен. Пожалуй, Рая рядом с ним отлично смотрится.

Они сидели в той же чайной, и она видела их отражение в зеркале. Выглядят как пара.

— Жаль, что мы с тобой познакомились в такое неподходящее время, — проговорил Боря. Он тоже увидел их отражение. И грустно улыбнулся ему. — У нас могло бы что-то получиться.

— Что-то уже получилось, — ответила она и покраснела. Все еще стеснялась говорить о сексе: — Но я бы продолжила общение… Если ты не против.

— Ты скоро улетишь, и мы, конечно же, с тобой будем созваниваться. Но со временем все реже и реже. Через месяц-другой все закончится.

— Не обязательно.

— Не понимаю отношений на расстоянии. Я бы даже в длительные командировки не ездил, будь у меня семья. Расстаться на день-два хорошо, на неделю — терпимо. Две, это уже мучение. Больше месяца — ад.

— Есть подобный опыт?

— У меня была женщина из Москвы. Казалось бы, всего четыре часа на «Сапсане». Сел — поехал. Можно на машине, пусть и дольше, зато в любое время. Но это выматывает. Особенно при нашей работе: она врач на «Скорой помощи». Даже если люди вместе живут, часто не совпадают графиками. Но у них есть возможность, придя домой ночью, забраться в кровать к своей половинке, прижаться к ней. Этого иногда бывает достаточно для того, чтобы не сойти с ума.

— Ты не хочешь возвращаться в Россию?

— С радостью бы, да не могу. Но и к себе позвать у меня наглости не хватит. Я гол как сокол.

— А если я скажу, что мне плевать на это?

— Я в тебе разочаруюсь. Ты видишься мне рассудительной женщиной, которая не погонится за призрачной мечтой, но за своих порвет.

— Устала я быть рассудительной. Сильной, надежной, позитивной. Кому это все надо? Мне? Не факт. Я просто иначе жить не пробовала. Может, у меня стокгольмский синдром? Я стала заложницей традиционного воспитания, общественного мнения, навязанных мне моральных норм? Я в плену стереотипов, но довольна этим. Я кайфую от осознания того, что я НОРМАЛЬНАЯ!

— Быть нормальным, это замечательно! — воскликнул Боря. — Оставаться им — тяжело. У тебя получается, и это ценно.

— Ценно? — фыркнула она. — Муж меня ни во что не ставил, изменял. Но до сих пор уверен, что я еще приползу. Родителям за дочь стыдно, ведь я не сохранила семью. Наташа меня любит, конечно, но не уважает. А ты, ценитель, после секса сразу начал рассказывать мне о неподходящих временах.

Она говорила сердито. И хмурилась. А это не шло ей. Брови смыкались, и лицо становилось мужиковатым. Экс-супруг, подсмеиваясь над ней, называл маленьким Чингисханом. И теребил за верхнюю губу, намекая на то, что над ней прорезаются удаленные лазером усики.

— Я должен был заработать большие деньги, — продолжил Боря. — Их бы хватило на возвращение на родину, а там у меня и недвижимость имеется, и есть возможность работать по специальности. Я мог бы продать питерскую квартиру и переехать в Казань. Там Волга, а я хочу жить на реке. И если бы все это провернул в ближайшем времени, мы бы попробовали завязать отношения. Но я вынужден остаться тут и влачить свое жалкое существование, поэтому я и сказал, что мы познакомились в неподходящее время.