— Вот тебе 25 рублей, впрочем мало, даю тебе 30 рублей барыша и угощенье мое. Извини, больше не могу.

Я получил деньги, напился чаю и ушел. После того я всегда иностранные книги продавал ему. Дряни они не покупали. Иностранными книгами это были первые торговцы во всем рынке. Любил он книги итальянские, латинские и на восточных языках: арабские, турецкие, персидские.

Сам Иван Андреевич находился в лавке мало, а торговали братья. Николай Андреевич здоровьем был плох, а торговал более один Осип <…>.

Когда Дмитрий Федорович овдовел, а на первой жене он был женат в деревне, спустя год он задумал жениться вторично в Петербурге и позвал на свадьбу многих книжников, в том числе и Ивана Андреевича. Свадьба была шикарная, всего было вволю. Иван же Андреевич любил выпить всласть. Любил он более всего коньяк. Он, порядочно охмелевши, за столом вспотел и расстегнул сибирку, которую носили тогда все торговцы. В кармане его жилетки были золотые часы и через шею была золотая же тяжелая цепочка. И когда он, пошатываясь от выпитого вина, собрался домой, и на него надели дорогую енотовую шубу, то какие-то негодяи, заметив его состояние, взялись проводить его домой, посадили на извозчика и дорогой сняли с него часы, оборвали цепочку, вытащили из сибирки бумажник с деньгами, сняли шубу, бобровую шапку и бросили дорогой в Щербаковском переулке.

Вероятно, он кричал и боролся с негодяями, то его вдобавок избили, а в Щербаковском переулке в то время на крики и драки не обращали внимания, потому что скандалы были беспрестанно, каждую ночь. В то время в этом переулке было более десяти увеселений, т. е. публичных домов. Подняли Ивана Андреевича без чувств и отправили в часть. Наутро частный пристав стал его спрашивать, как было дело и кто его ограбил.

— Ничего я не помню, господин пристав, — отвечал Ваганов, — кто меня посадил на извозчика и кто провожал меня. Я был так пьян и подозревать не знаю кого. И потому, ради бога, прошу вас, пошлите на мою квартиру кого-нибудь, чтоб мне принес брат тулуп и шапку, а то меня знобит ужасно.

Через час ему принесли одежду, и брат Николай увез его домой.

На другой день в рынке только и было разговору, что Ваганова ограбили. С месяц провалялся Иван Андреевич, не показываясь в рынке. Но, хотя он поправился понемногу, стал ходить в лавку, но начал кашлять, хилеть и часто хворать, а потом совершенно слег в постель и вскоре помер. С сожалением, кто его знал, торговцы и покупатели, вспоминали и жалели его.

Братья стали вести торговлю. Младший, Осип, был дельный торговец и цену товару знал хорошо, не менее покойного брата, но был нажимист и скуп. И его почему-то прозвали в насмешку Осип с квасом, которая [кличка] и осталась за ним до смерти.

Пожар рынка уничтожил много у них редких книг, но благодаря бога в кладовой и на квартирах осталось много хорошего товару и потому брат Николай отправился на родину в Угличский уезд Ярославской губернии.

Осип же снял лавку на Садовой улице, в доме Публичной библиотеки, и взял приказчика Петра Лаврентьева Воронина и мальчика Сергея Трусова, ныне имеющего свой книжный магазин на Литейной улице, близ Невского, в доме Кекина. Осип же Андреич скончался около семидесятых годов. После смерти мужа жена его продала товар и отправилась на родину и там в девичьем монастыре откупила келью, внесши около четырех тысяч рублей.

Рядом с ними в сгоревшем рынке торговал античными вещами и огнестрельным оружием Иван Васильич Пчелин. С ним же рядом, номер шестой, книгами торговал Дмитрий Федорович Федоров. Он торговал преимущественно русскими книгами, но книгами хорошими, дельными, которые читались образованною публикою, и также дорогими учебниками, как и Никита Васильич Васильев, хламу он не любил и не держал.

Он покупал одного звания по нескольку сот экземпляров. Так, однажды, покойный Булгарин заложил в «громоздких движимостях», находящихся по Гороховой улице, между Садовой и Семеновским мостом, 1000 экземпляров третьего тома своих «Сочинений», [включающего роман] «Дмитрий Самозванец».