– Ну что ж, пошли, – сказал Хекторо. – Нам тут еще копать и копать.
– Я ухожу, – объявил Аурелио. – Но еще вернусь. У меня важные дела.
– Побольше лопат привези, – попросил дон Эммануэль. Аурелио развернул мула и зашагал вверх по склону.
Он вернулся в джунгли к Кармен, набрал мешки трав и кореньев. Затем поднялся в горы и две недели постился, призывая силу духов. Когда завеса между мирами истончилась и стала его пропускать, Аурелио пошел домой и нагрузил четырех мулов тюками со снадобьями. За три дня он добрался к подножию ледника и провел там неделю, с помощью Федерико и Парланчины осуществляя свой замысел.
Жители Кочадебахо де лос Гатос столкнулись с геракловой задачей; многим работа казалась непосильной – не стоит и браться. Дон Эммануэль обошел долину и увидел, что остатки запруды еще держат воду. Потребовалась неделя напряженного труда, чтобы рычагами столкнуть по склону огромные камни. Крутясь и подскакивая, они летели в долину, где разбивались меж расщепленных обломков деревьев и пней, до наводнения бывших лесом. Когда сошла вода и обнажившийся ил стал подсыхать, Серхио осенила блестящая мысль.
– Послушайте-ка! – воскликнул он как-то вечером, когда переселенцы собрались в лагере перед дворцом. – У нас не хватает лопат – может, штук двести на всех наберется, и негде разбить огороды. Давайте, когда ил высохнет, нарежем кирпичей, поднимем на склоны по цепочке и построим андены. Засадим овощами, урожай будет, какого свет не видывал.
Предводителям идея понравилась.
– Здорово! – сказал Хекторо. – А то ведь и не знаешь, куда весь этот ил девать. Отличная мысль, Серхио!
– Давайте договоримся, – предложила Ремедиос. – Чтобы избежать свар, никто не будет занимать дома, пока не расчистим жилье для всех.
– Идея правильная, только никто не послушается, – сказал Хосе. – Лучше, если начнутся споры из-за какого-нибудь дома, разыгрывать его в лотерею.
– Где ж мы лотерейные билеты возьмем? – спросил Серхио.
На следующий день закипела работа. Освобождения не получил никто, даже сластолюбивая изнеженная Фелисидад. Подвернув юбки, она вместе со всеми стояла в цепочке и передавала кирпичи.
Шли дни, люди тощали и слабели, поскольку держались на остатках припасов, питались тем, что приносили кошки и добывал Мисаэль, с караваном мулов бродивший по соседним долинам. В одном походе он наткнулся на индейское поселение и обменял там мула на картофель и юкку для посадки, семена кукурузы, барана и три овцы. Начало скромное, но из дальнейшего обмена козами, бананами и ламами выросло крупное сельскохозяйственное предприятие, ставшее потом основой процветающей экономики Кочадебахо де лос Гатос, который продавал излишки в город Ипасуэно и всем окрестным поселениям этой горной страны.
На расчистку основных иловых наносов ушло несколько месяцев: работу тормозили дожди, а когда террасы построили, вырезанные кирпичи приходилось оттаскивать все дальше. Прошли годы, прежде чем откопали весь город: едва расчистили достаточно жилищ, раскопки замедлились, и потом люди копали два дня в неделю, выкроенных на общественные работы, или сами, когда хотели переехать в дом, где больше солнца, или не переваривали соседей, или в семье ожидалось пополнение, и требовалось жилье попросторнее. Из-за многовекового пребывания под водой на каменных стенах навсегда остались темные пятна, а сырость выветривалась много месяцев. Среди обломков многовековой безмятежности подводного царства у людей выработались манеры обитателей глубин. Говорили, бывало: «Подплывай ко мне вечерком, пропустим по стаканчику», – или кивали, смеясь, на игравшую кошку: «Глянь, какая каракатица!» В начале раскопок случилось необыкновенное прибавление рабочей силы. |