Изменить размер шрифта - +
Велел бойцам соорудить подобные фортификации, расположив их прямоугольником. Таким образом у нас получилась небольшая крепость, защищенная с четырех сторон каменными кладками, из-за которых мы могли вести прицельный огонь и которые надежно защитили бы нас в случае стрельбы извне.

   Первым дежурить вызвался Остап. Он все равно не мог уснуть голодным и был занят поджариванием скорпионов, которых наловил под лежащими плоскими камнями. Мы дружно отказались от его предложения разделить его трапезу, чем, по-моему, сделали нашего богатыря немного счастливее.

   Засыпая, я слышал, как Остап аппетитно хрустит поджаренным скорпионом, и почему-то вспомнил лето на нашей даче, свежий березовый лес, мангал у пруда, ароматный дым, струящийся от углей и шипящих на решетке ребрышек. И сердце вдруг дрогнуло от острой, невесть откуда пришедшей тревоги…

   … – Командир!

   Я открыл глаза и сразу сел. Кромешная тьма, гигантское звездное небо и тень Смолы рядом. Он тихо тряс меня за плечо.

   – Командир, у нас соседи… Я хочу проверить, кто они…

   Я поднялся, прихватив с собой винтовку. Перешагнул через давно потухшее и холодное кострище, обошел беззвучно спящего Остапа и его сложенный из камней бастион. Смола тихо шел куда-то во мрак, непонятно как ориентируясь в невидимом пространстве. Метров через сто он остановился и лег грудью на песчаный гребень, приглашая и меня последовать его примеру.

   Я сразу увидел где-то вдали мерцающий огонек костра. Приник к прицелу, остановил дыхание, чтобы пламя не дрожало в темном круге оптики… Костер. Рядом три темных силуэта в чалмах, напоминающих надетые на головы чугунки… Сидят неподвижно лицом друг к другу… Нет, один шевельнулся, протянул руку, поднес ее к лицу. Похоже, пьет чай… Вдруг что-то массивное, темное, что я сначала принял за большой валун, двинулось, стало расплываться, меняться в очертаниях, и на красном фоне костра я отчетливо увидел губастый профиль верблюжьей головы.

   – Караван, – сказал я, отрываясь от прицела. – Может, кочевники?

   Смола отрицательно покачал головой.

   – Клянусь своим стволом, кочевники давно уже пасут стада в предгорьях Гиндукуша. Кроме того, кочевники гонят с собой стадо и всегда ночуют со своими семьями в шатрах. А там – только два верблюда и три человека… Разреши мне сходить туда…

   – Значит, эти три афганца просто отстали от основного каравана, – сказал я и притворно зевнул. Я нарочно изображал равнодушие и упрощал ситуацию, заставляя Смолу спорить и искать веские аргументы. Так я его воспитывал уже несколько лет, приучая гасить в себе слепые эмоции и развивать логическое и стратегическое мышление. Безэтих качества войну не выиграешь.

   – При любом раскладе один из них не афганец, командир, – твердо и с заметной озабоченностью сказал Смола.

   – Почему так решил?

   – Я видел, как он отходил от костра поссать. Он не садился на корточки, командир. Он делал свое дело стоя.

   Вот это уже серьезная улика! Смола, как и я, прекрасно знал афганские обычаи, в том числе и то, что афганские мужчины «ходят по-маленькому» сидя на корточках, закрывая бедра длинной рубахой.

   Я снова приник к окуляру, но на таком большом расстоянии и при слабом освещении увидеть еще что-либо было невозможно. Трое в чалмах продолжали сидеть у костра совершенно неподвижно, возможно, они задремали. Один из них, как мне показалось, был низкорослый, почти карлик.

   Я давно не верю в случайности. Просто так ничего не случается. Американец с окровавленным лицом, оказавшийся на окраине кишлака за несколько часов до нас, – это не случайно.

Быстрый переход