Дана вытолкала Линду в приемную, в то время как присутствующие потянулись к пирожным и стали наливать себе кофе. Обогнув стол красного дерева с аккуратно разложенными журналами, Дана увлекла секретаршу к стоявшей в уголке большой пальме в кадке.

– Простите меня, ради бога, – сказала Линда, не дав Дане времени хорошенько отругать ее. Вид у нее был искренне сконфуженный.

Дана подавила свой гнев. Когда дела идут хорошо, подчиненных мы не ценим, когда что‑то не так – делаем их козлами отпущения.

– В чем дело? – раздраженно спросила она.

– Вам муж звонит.

Дана почувствовала, как сдавило затылок, и, стиснув зубы, проговорила:

– Скажи ему, что я на совещании и позвоню позже.

– Я так и сказала, Дана. Но он настаивает.

Краем глаза Дана увидела, как к ним катится Крокет – в шатком равновесии, как шар, пущенный под уклон.

– Что происходит, черт побери? Почему заминка?

– К сожалению, мне придется взять трубку, Марвин.

– Сейчас? Это необходимо сделать именно сейчас? Что же это за птица такая звонит, черт его дери? – Казалось, он сейчас лопнет от возмущения.

– Это мой муж, – нехотя призналась она.

Крокет закатил глаза и подергал себя за узкий манжет рубашки, чтобы взглянуть на циферблат своего «ролекса».

– Некстати. Вот уж некстати! – И повернувшись на каблуках, он в сердцах выкатился.

Дана направилась к аппарату в маленькой нише.

– Нет, он хотел поговорить с вами без посторонних, чтобы вы были в кабинете.

Дана чуть не выругалась и сердито двинулась в кабинет. Может, что‑то с Молли – позвонили из детского сада, девочка заболела, надо за ней приехать. А может, Гранту потребовалась чистая рубашка или он хочет что‑то ей поручить из того, что не может или же не хочет сделать сам.

С грохотом захлопнув за собой дверь в кабинете, она схватила трубку, сбив со стола аппарат. Телефон повис на проводе.

– Какого черта, Грант! Ты меня сорвал с заседания. Крокет вне себя!

– Прости, Дана. Я знаю, что ты на заседании.

– Была,  Грант. Была  на заседании! А сейчас стою здесь и разговариваю с тобой, в то время как Крокет лишний раз берет меня на заметку – еще один довод в пользу того, что меня надо уволить! Если ты этого добиваешься, потому что…

– У меня дурные вести, Дана. Лучше присядь.

– Нет, Грант, не могу же я… – начала было она и осеклась. Тон его не был требовательным. И раздражительным он не был. Говорил он неуверенно и даже как будто робко. И в голосе чувствовалась дрожь. Лучше присядь. Сердце ее забилось от внезапного волнения. Страх охватил ее.

– Что случилось? С Молли?

– Нет, Дана. С Молли все в порядке. – Он замолчал.

– Что такое, Грант?

– Это с твоим братом.

– С Джеймсом?

– Случилось плохое, Дана. Очень плохое. Возле дома меня ждала полиция. Я все еще дома.

– Дома? Что делает полиция у нас дома?

– Твой брат умер, Дана. Его убили вчера вечером.

7

Детектив Майкл Логан посасывал вишневый напиток, неся в руках недоеденную длиннющую сосиску с луком и соусом. Верхняя ступенька прогнулась под его тяжестью. Логан сошел со ступеньки, затем осторожно ступил на нее вновь. Дощатые края ступеньки приподнялись вслед за шляпками выдвинувшихся гвоздей. В этих старых домах на Северо‑Западе дерево вечно гниет. Постоянные дожди не дают ему просохнуть. Никто и не ждет от него долговечности. Лестницу эту хорошо бы сломать и построить заново, что, может быть, и собирались сделать – вот и материалами, что на аллее, запаслись.