– Так вот, оказывается, в чем дело! – все еще не оборачиваясь, сказал он жене и взмахнул рукой. – Вот чем объясняется эта таинственная настойчивость, желание непременно вызвать меня в этот кабинет и то, как нахально расселась ты здесь на моем месте! – Он повернулся, широко распахнул руки. – Добро пожаловать, мисс Хилл! Не помню, правда, чтоб я вас приглашал, но чувствуйте себя как дома! И пусть вас не смущает обстановка.

Дана стояла в двери, которая вела в ванную Мейерса.

– Меня не смущают ни обстановка, ни вы.

Мейерс шагнул к ней.

– Вот и хорошо. – Он опять распахнул руки. – Вот я, к вашим услугам, мисс Хилл. Если ваше появление здесь имеет какой‑то знаковый смысл, то, должен признаться, я его не вижу.

– Неудивительно. Я и вообще сомневаюсь в вашем зрении, способности ясно различать вещи.

– И вы взяли на себя труд меня просветить, да? – Зайдя за письменный стол, Мейерс вытянул из‑за него стул с высокой кожаной спинкой, сел и жестом предложил Дане тоже присесть:

– Прошу. Обязательно раскройте мне глаза на все, что от них сокрыто!

Дана выступила вперед:

– Вопрос не в том, убили вы моего брата или нет или даже каким образом вы это сделали. Сделали. Вопрос был в наличии доказательств, на основании которых вас можно было бы привлечь к суду. Как могла я провести связующую нить между сенатором, баллотирующимся в президенты США, и двумя жалкими воришками, убившими профессора юриспруденции из‑за того, что тот застиг их на месте преступления? Некоторую зацепку, правда, давал тут Питер Бутер, но зацепку слабую. Она могла бы помочь, будь он жив, но и тогда сомневаюсь, чтобы он раскололся.

Мейерс кивнул:

– Да почиет он в мире. Он был верным служакой, бедняга!

Из кармана куртки Дана вытащила серьгу и, подняв ее повыше, поболтала ею в воздухе. Мейерс улыбнулся.

– А, да, конечно! Драгоценность. Мне частенько она вспоминалась, мисс Хилл, с той минуты, как я увидел ее так элегантно подвешенной у вас между грудей. Очень эротично, слышишь, Элизабет? Напомни мне купить тебе что‑нибудь в этом роде. – Он опять переключил внимание на Дану: – Знаете, мисс Хилл, я размышлял над этой пропажей. О том, что Элизабет вышла утром из дома вашего брата без серег, мне сообщил мистер Бутер, и о том, что эти серьги могут явиться доказательством моей причастности к убийству вашего брата, тоже первым догадался он. И все же, когда Кинг и Коул не сумели раздобыть для меня обе серьги, я не обратил на это особого внимания. Я подумал, что серьгу они отнесли в ломбард и что там она и канет. Но потом вы отправляетесь на Гавайи к ювелиру, из‑за чего я заключаю, что серьга находится у вас. Мне пришлось возместить потерю, заказав дубликат, правда не такой ценный.

Мейерс сунул руку в карман рубашки и вытащил оттуда парную серьгу.

– В серьгах плохо то, что если теряется одна, то и другая падает в цене. Серьги хороши в паре. А у вас лишь одна. – Он положил серьгу на настольный бювар и придвинул к нему свой стул. – Конечно, серьгой этой можно любоваться, но все‑таки это уже не то, согласитесь!

Молниеносным движением Мейерс схватил со стола бронзовую статуэтку быка и ударил ею по синему камню и бриллиантам. Он бил по серьге вновь и вновь, пока не запыхался. Светлые волосы его разметались, он тяжело дышал. Он отшвырнул статуэтку, та пролетела через всю комнату, ударилась о книжную полку, с которой полетели на пол украшавшие ее расписные тарелочки.

– Бесполезно! – отдуваясь, проговорил он и тяжело глотнул воздух.