– Одно из самых скверных. Причем такое, что твоя помощь нам тоже не помешала бы. Кто‑то пригвоздил проститутку к кресту. Вверх ногами. А потом перерезал горло… – Она набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. – Наши северные коллеги считают, что преступник уже совершал нечто подобное. Другим способом, естественно, потому что иначе мы бы об этом знали, но, по их мнению, это третья жертва одного и того же маньяка. Насколько я поняла, за последнее время на их территории погибли уже две труженицы секса. Одну задушили, другую утопили.

Тони подался вперед в своем кресле, уперев локти в колени. Теперь его взгляд был внимательным и ни капельки не сонным.

– А знаешь, – сказал он, – несколько часов назад мне звонила Пенни Бёрджесс и что‑то такое бормотала. Теперь‑то я думаю, что она звонила как раз по этому поводу.

– Правда? А что именно она тебе сказала?

– Ничего особенного, да я, честно говоря, и не особенно ее слушал. Что‑то насчет серийных убийств… Кажется, она вообразила, что я непременно должен ими заниматься.

– Боюсь, она не так уж далека от истины. Хотя все три женщины убиты разными способами, у всех у них на запястье одинаковые татуировки – слово «МОЯ!».

– И полиция не связала между собой первые два дела?! – удивился Тони. – Как такое могло случиться?

– Откровенно говоря, возможность связать все эти дела между собой появилась у наших северных коллег только вчера. Вторая проститутка… та, которая утонула… Она пролежала в воде довольно долго и была, как ты сам понимаешь, не в лучшем состоянии. Гриша Шаталов тоже занимался телом не слишком долго, к тому же полицейским потребовалось время, чтобы понять, что же они ищут. – Кэрол пожала плечами и провела ладонью по своим растрепанным светлым волосам. – Первая жертва не привлекла к себе особого внимания – главным образом потому, что у нее на руках и на теле были и другие татуировки. Никому и в голову не могло прийти, что словечко «МОЯ!» значит больше, чем фамилия «Бэкхем», которую накалывают себе почти все шлюхи.

– А эта третья, последняя жертва? У нее тоже было это слово? И тоже на запястье?

– Похоже на то. Правда, буквы разобрать сложно: как раз через запястье прошел гвоздь, которым убийца прибил ее к кресту, поэтому оно сильно распухло, да и крови натекло порядочно… – Кэрол содрогнулась. – Но я почти уверена, что никакой ошибки здесь нет. Рики, по‑видимому, тоже так подумал, поскольку позвонил мне почти сразу, чтобы передать дело нашей спецгруппе по расследованию особо тяжких. Правда, он пообещал взять на себя всю пешую работу, опросы и прочее…

– Это потому, что оплачиваться они все равно будут из вашего бюджета, так что не думай, будто суперинтендант сделал широкий жест. Кстати, эти женщины, жертвы, – они с его участка? Или они там просто работали? Есть у них что‑то вроде нашего Темпл‑Филдз?

– Первая и вторая жертвы – местные, обе занимаются проституцией сравнительно недавно, причем обе работают на улице, а не по квартирам.

– А возраст?

– Обе молодые, обе наркоманки, что, впрочем, неудивительно. Из‑за способа, которым они зарабатывали себе на жизнь, мы не можем установить, были ли они изнасилованы… – Кэрол подняла руку. – Я знаю, знаю… Рано или поздно сексуальный мотив все равно может проявиться.

– А может и не проявиться или проявиться неявным образом… – Тони понюхал свой бокал и состроил недовольную гримасу. – Просто удивительно, каким разным бывает кальвадос в зависимости оттого, где ты его покупаешь. В Бретани он пах очень приятно, а здесь… просто жидкость для зажигалок какая‑то!.