— Так выходи. — Илья продолжал улыбаться, но улыбка его сделалась вымученной и жалкой. — Я по тебе очень соскучился. А ты?
— И я соскучилась, — серьезно ответила Машка. — Только… — она замялась, задумалась о чем-то, наморщив лоб и сдвинув белесые брови домиком, — ты ведь в командировке.
— Был, — подтвердил Илья и присел на корточки, как делал всегда, когда хотел поднять дочку на руки. — А теперь вернулся.
— Нет. — Машка неожиданно помотала головой. — Не вернулся.
— Да как же? — засмеялся Илья. — Вот дурочка! Я вот он, здесь, значит, вернулся к моей Манечке.
— Нет, — твердо произнесла Машка и сделала еще шаг назад. — Ты в командировке. Я к тебе не пойду.
Илья хотел что-то возразить, но, приглядевшись к Машкиному выражению лица, осекся, замолчал. Потом поднялся во весь рост.
— На, возьми, — протянул он Лере шоколадку и Барби. Та молча забрала подарки, сунула в пакет.
— Все? — Она вопросительно посмотрела на мужа. — Мы спешим. Нам в сад к восьми.
— Подожди, — тихо попросил он. — Можешь отойти? На две минутки!
— Зачем?
— Нужно. Я тебя прошу.
— Маша, постой здесь, — велела Лера. — Поиграй со снеговиком. Я сейчас.
Машка послушно отошла назад, к подъезду. Лера вслед за Ильей сделана несколько шагов по направлению к машинной стоянке.
— Я слушаю. Что ты хотел сказать?
— Почему она так со мной? — В глазах Ильи была боль. — Ты ей что-то сказала?
— Как ты просил, про командировку.
— И больше ничего?
Лера почувствовала гнев.
— Думаешь, я стану издеваться над ребенком и рассказывать, какой отец мерзавец, бросил нас, ушел к другой женщине, усыновил ее ребенка и забыл про собственную маленькую девочку? В отличие от тебя, у меня есть совесть!
— Прости. — Илья сморщился, точно от удара. — Я не хотел тебя обидеть. Я просто не поверил… неужели она в свои пять лет способна так многое понимать?
— Ей почти шесть, — сухо сказала Лера. — И знаешь, в том, что произошло, нет ничего непонятного. Она видит, что ты исчез, и делает свои выводы. К тому же мы не в вакууме живем, вокруг люди, и у них довольно длинные языки. Всем закрыть рот я не могу.
— Я не думал, что она так быстро меня забудет, — убито проговорил Илья.
— Почему ты решил, что Маша тебя забыла? Она спрашивает о тебе каждый день.
— Правда? — Его лицо озарилось радостью.
— Правда, — смягчилась Лера, — но она не может страдать вечно, оттого что ты ее предал. Вот и защищается.
— Я так ее люблю, — совсем тихо проговорил Илья.
— Незаметно, — съязвила Лера.
— Прости, — повторил он и опустил глаза. — Все Маринка. Только заикнешься о том, чтобы вас навестить, сразу в слезы. А для меня ее слезы хуже горькой редьки. — Он словно поперхнулся последними словами, закашлялся, перешел на сорванный полушепот: — Как приворожила она меня. Слова не могу поперек сказать. Говорит: «Мишенька теперь твой ребенок, раз я тебе жена, и баста».
— А ты?
— Что — я? Мне иногда повеситься хочется, была бы веревка под рукой да мыла кусок.
— Ну веревку достать не проблема, — усмехнулась Лера. |