И наконец мы увидели себя такими, какими нас воссоздал Сандор: неуклюжие Робо с застывшими лицами вывозят спящих младенцев из материнской лаборатории. Вот мы среди малышей, что учатся ходить и смеются друг над другом, совершая огромные прыжки до самого потолка в гимнастическом зале и растягиваясь на полу. Мы смахивали слезы, видя, как маленькие девочки – Таня и Диана – сидят на коленях Сандора и с хихиканьем разглядывают древнюю куклу, что он привез с Земли.

Мы видели, как наши братья‑клоны возвращаются век за веком на Землю. Видели потерянный город в устье Нила, впадающего в Красное море. Узнавали себя в гигантских серебряных колоссах, что стоят вдоль проспекта, ведущего к Храму Луны. Смотрели на поющие деревья Северной Америки, и златокрылое существо, которое Кейси спас после падения воздушного шара, и юное деревце, которое он назвал Леонардо. Видели порабощенного Кейси, бегущего с повозкой по улицам кашмирской столицы.

И наконец, когда изображение на стене погасло, Пеп заключил меня в объятия. Так мы и сидели, прижавшись друг к другу, и рыдали от одиночества и тоски, пока он не отодвинулся в сторону и не попросил у роботов еще вина. Вместо этого они проводили нас по нашим комнатам. Я позволил себя раздеть и уложить в кровать. Проснулся поздно: мне снилось, будто я все еще на станции и спорю с Арни за шахматной доской из‑за того, что он сделал ход против правил. Голова раскалывалась, и я, спотыкаясь, направился в столовую, чтобы попросить у роботов кофе. Завтрак уже остывал, глянцевитые белые роботы стояли, позади наших стульев, но место Пепа оставалось незанято.

Когда я поднялся в его комнату, оказалось, что мой друг исчез.

41

Роботы успели уже заправить постель Пепа, но когда я поинтересовался, где он сам, они лишь молча застыли, холодно глядя перед собой пустыми глазами. В панике я обыскал каждую комнату, обшарил каждый шкаф наших апартаментов, но так ничего и не обнаружил. Все еще покачиваясь от выпитого накануне вина, я вывалился на улицу, чтобы выяснить, уж не забрал ли он наш последний модуль. Нет, модуль стоял там же, где мы его и оставили, в собачьем городке, и когда я заглянул внутрь, он был пуст.

Меня обуяло первобытное бешенство. Пеп был таким хорошим, он всегда оставался моим верным спутником еще со времен, когда мы жили на станции и Арни пытался командовать нами. Почему же теперь он оставил меня здесь одного? Последнего человека на Земле. А может, и единственного живого человека во всей вселенной. Я чувствовал, что меня предали, мне стало так обидно. Я уселся за гагатовый стол и сидел там, пока бесконтрольная злость не отпустила меня, сменившись горькими рыданиями беспомощного человека. Наконец я откинулся на скамейку и поспал.

В тот нескончаемый день я сходил к каменной могиле, где мы захоронили Кейси вместе с останками его слайдера. Я лелеял слабую надежду обнаружить у могилы Пепа, но его там не оказалось. Я склонился над холмом, стараясь припомнить «Отче наш» и Двадцать третий псалом, которым когда‑то обучал нас отец. Сам‑то я не верю в жизнь в загробном мире и во всякие сверхъестественные штучки, но и уходить у меня не было ни малейшего желания. Так, склонившись, я просидел там несколько часов, занудно бубня слова, которые сумел припомнить, – последнюю ниточку, связывающую меня с Землей прошлого.

Багровый диск начал темнеть на востоке, когда я поднялся и неторопливо побрел к Короне. В красном мареве заката надо мной возвышалась золотая громада купола здания, точно упавшая Луна, наполовину погребенная Землей при падении. Я остановился и долго стоял так, ежась на холодном ночном ветру. Купол подавлял своим размахом, давным‑давно вымерший, населенный призраками столь многих миров.