– Прощайте!

Но они знали, что у него на уме другое...

* * *

Чингиз Хув в сопровождении двух сотрудников КГБ шагал к командному пункту системы безопасности. Было почти два часа ночи, и его дежурство должно было продлиться шесть часов. Утренние дежурства считаются самыми тяжелыми, но в подземном городе время суток не имело особого значения. За исключением того, что оно слишком быстро истекало. Для майора, для его командос, возможно, даже для всего Проекта.

Именно об этом размышлял майор, ступая по коридорам из обрезиненной стали в сопровождении своих охранников. Один из них был вооружен автоматом, а второй огнеметом. У самого майора был только служебный автоматический пистолет, однако он был снят с предохранителя и кобура оставалась расстегнутой.

«Восемь дней, – подумал майор. – Восемь дней настоящего ада!» Завтра по графику он был свободен и мог отдыхать, но послезавтра... В этот день он и его подразделение должны были отправиться в путь, проникнуть в Врата. Уже само по себе это – подготовительные операции, волнения по поводу того, что может ожидать их по ту сторону – было вполне достаточным поводом для беспокойства. Однако эти тридцать шесть часов, которые отделяли его от будущих опасностей, тоже еще предстояло прожить!

Внутри Печорского Комплекса клаустрофобия ощущалась постоянно. С тех пор как во время Инцидента образовались магмассовые уровни, они стали сами по себе пугающими, непонятными местами, и помимо того, всегда присутствовал страх перед тем, что из Врат опять вырвется какой‑нибудь кошмар. Впрочем, холодящий страх перед магмассовыми уровнями стал уже привычным, а опасности, которые могли возникнуть в Вратах, стали предсказуемыми. Теперь, однако, появилось нечто совершенно неизвестное: кто‑то или что‑то разгуливало по Проекту, наносило удары, бесследно исчезало, оставаясь пока неопознанным и неуязвимым. Это было необходимо не просто остановить, но для начала хотя бы обнаружить. Дело в том, что с ночи тройного убийства... Да, дела пошли еще хуже.

Сейчас любой посторонний человек, проникший в Печорск впервые, посчитал бы, что весь Комплекс охвачен тотальным безумием. Главный вход круглосуточно охранялся дюжиной человек с самым разнообразным оружием. Никто не перемещался поодиночке – только парами, а то и тройками. Лица у всех были напряженными, осунувшимися, глаза ввалились, налились кровью, и их владельцы резко вздрагивали при малейшем постороннем звуке. А в Печорске поселился ужас, и было непонятно, как избавиться от него.

Все началось со смерти сотрудников КГБ Рублева и Роборова, а также психопеленгатора Лео Гренцеля. Бог знает, чем все это могло кончиться. Майор припомнил серию убийств, которые случились после первых трех.

Следующим был лаборант, оставшийся делать уборку. Когда вдруг неожиданно выключился свет, что‑то проникло в лабораторию, раздробило его глотку в фарш и снесло всю поверхность лица до кости – похоже, одним‑единственным чудовищным ударом. Выглядело это так, будто какой‑то гигантский бульдог вцепился ему в лицо и хорошенько дернул. Агурский сообщил, что, по его мнению, это дело рук какого‑то маньяка, вооруженного специально подобранным инструментом, возможно, портативной электрической пилой из мастерской.

Следующими стали двое солдат, которые возвращались с дежурства. Они уже покинули пещеру и проходили через уровни магмассы, где наткнулись на что‑то такое, во что они сочли нужным начать стрелять. Выстрелы были услышаны, и вскоре обнаружили два трупа. У них были вырваны глотки, а тела были засунуты в одну из дыр в магмассе. Вскрытие показало, что под рваными ранами имеются переломы костей и что их позвоночники скручены.

Наконец, позавчера ночью пропал один из четверых оставшихся сотрудников майора, и его до сих пор не нашли.