Сейчас он пришел в себя, услышав, что сидящая напротив него за столом в своем замке леди Карен задает ему какой‑то вопрос. Он надеялся, что ему удалось прикрыть от нее ткань своего сознания и она не смогла прочитать живые воспоминания, которые запечатлелись у него в памяти.

– Простите, я задумался. Что вы сказали?

– Я сказала, – повторила она с улыбкой, – что вы являетесь моим гостем в течение трех ночей и вскоре настанет четвертая, но до сих пор не сообщили мне, зачем вы пришли – пришли по собственной воле – в мой замок.

"Ради своего сына”.

– Потому что в трудный момент вы оказались другом Обитателя, – солгал он, скрыв свой внутренний голос, – и потому что я очень любопытен и хотел осмотреть ваш замок. – “И кроме того, потому что, если я смогу исцелить тебя, я смогу исцелить его”.

Она пожала плечами.

– Но вы уже осмотрели мой замок, Гарри. Вы осмотрели его практически весь. Остались некоторые вещи, которые я не стала вам показывать, потому что вы нашли бы их... неприятными. Но все остальное вы уже видели. Так что же вас удерживает здесь? Вы не желаете есть мою еду и даже пить мою воду. Здесь, собственно, нет ничего для вас, за исключением, пожалуй, опасности.

– Вашего вампира? – приподнял он брови.

«Твоего солитера, который вцепился в твое сердце, в твои внутренности и в твой мозг?»

– Конечно... Хотя я больше не считаю его “своим вампиром”. Мы являемся единым целым. – Она рассмеялась, но невесело, а за ее сверкающими зубами мелькнул змеиный язык. Глаза ее были обычного темно‑алого цвета. – Да, я долго боролась с ним, но в конце концов это оказалось бесполезным. Поворотным пунктом стала битва в саду Обитателя, когда я поняла, что он сдался и смирился с тем, что я такова, какая есть. Была битва, была сила, была кровь. Осторожно выжидавший и до сих пор наблюдавший, он проснулся и развернулся во всю мощь. Но я не должна так думать, поскольку теперь мы представляем собой единое существо. И я стала настоящей Вамфири.

– Вы меня предупреждаете? – спросил он. Она отвела взгляд в сторону, беспокойно встряхнула головой и вновь поглядела на него.

– Я просто говорю, что вам, пожалуй, было бы лучше уйти. Возможно, вы действительно отец Обитателя, но вы невинны, Гарри Киф. А здесь не место для невинности.

«Я – невинен?»

– Когда я уснул в своей комнате, – сказал он, – мне снилось, что я сижу у окна и смотрю, как перед закатом солнце золотит дальние пики гор. И вдруг я неожиданно проснулся” так как мне показалось, что вы стояли возле меня.

– Да, стояла, – вздохнула она. – Гарри, я хотела вас. “Меня? Или моей крови?"

– Каким образом?

– Любым. Это тело принадлежит женщине, и у него женские желания. Но я – Вамфири, и у меня желания вампиров.

– Вам не обязательно пить кровь.

– Это не так. Кровь – это жизнь.

– Тогда к этому времени вы должны были уже умереть или лишиться сил, потому что вы ничего не ели. Не ели ничего, пока я находился здесь.

Сам он ел в саду, путешествуя туда и обратно через бесконечность Мёбиуса, но все это скорее следовало назвать перекусыванием на ходу, чем едой, так как он не хотел терять ее из виду, не хотел упустить... чего‑нибудь.

Когда она вновь заговорила, голос ее был холоден.

– Гарри, если вы настойчиво желаете остаться... я не могу нести за это ответственность.

Прежде чем он успел ответить, она встала и выскользнула из огромного зала, исчезнув с гордым видом.