Ее демоны были уничтожены.

* * *

Джон целовал ее, баюкая в своих объятиях, стараясь быть чутким к ее желаниям, как к своим собственным.

Эта женщина была совершенно особенная, как и его любовь к ней. Она была самая ожесточенная, самая уязвимая даже не из тех, с кем он спал, а из всех женщин, которых он знал. И именно это заставляло его неделями сдерживать свою страсть.

Он оторвался от ее губ, только затем, чтобы покрыть поцелуями ее нос, щеки, виски, лоб, чтобы прижаться губами везде, куда только мог дотянуться. Потом отодвинулся, усмиряя дыхание.

— Я знаю… — Он запнулся. У него не осталось слов. — Я знаю, ты не хочешь, чтобы тобой… обладали. — Он заглянул ей в глаза, опасаясь снова увидеть в них страх.

Но она не испугалась. Вместо этого она отняла с его спины руку и провела ею по его щеке.

— Да, но…

И тем не менее он хотел обладать ею. Хотел взять ее. Сделать ее своей и никогда больше не отпускать. Он хотел этого сильнее, чем чего бы то ни было в жизни.

Она улыбнулась.

— С тобой все будет иначе. Теперь я это знаю. Когда все закончится, я стану… свободной.

Свобода. Сбудется то, о чем он мечтал. Ее призраки, напряжение, скованность — все это исчезнет.

Он хотел для нее свободы, ничего больше. И вместе с тем желал привязать ее к себе навсегда. Но пока не смел озвучить свое желание. Этой ночью его будущее, как и ее прошлое, было под запретом.

— Значит… — Слова давались ему с трудом. — Значит, сегодня ночью здесь будут только Джон и Кейт. Ничего до, ничего после.

— Ни вчера, — прошептала она. — Ни завтра.

Его разум замолк и перестал контролировать тело. Он снова приник к ее губам, их языки, пальцы, губы смешались, и он перестал понимать, где его ласки перетекают в ее. Набухший, горячий, твердый, он был готов слиться с нею, и тут осознал, что не проверил, насколько готова она.

Он дотронулся до нее снизу. Под его пальцами она оказалась скользкая, влажная.

— Да. — Слово легким вздохом вырвалось из ее губ.

— Ты уверена? — Он едва мог говорить, но он должен был знать точно. В этот раз все будет по-другому. Он дал ей слово.

Она сжала губы, кивнула.

И тогда он понял, что должен сделать.

Крепко прижав ее к себе, он перекатился на спину. Распластавшись на его груди, она неуверенно подняла голову.

— Вот так, любимая. Теперь ты главная. Можешь взять меня.

И взмолился, чтобы она согласилась быстрее.

Она села прямо, не отрывая от него глаз и постепенно осознавая, что он задумал. Потом взглянула вниз.

— Так тоже можно?

Он рассмеялся, болезненно пульсируя под нею.

— О, разумеется, да.

— И это будет так же приятно, как если бы ты…

— Я приложу к этому все усилия.

Она широко раздвинула ноги, и он направил себя в нее, любуясь, как смущение на ее лице сменяется удовольствием.

— Я так… полна тобой.

Он вырос внутри нее; она сжала его в ответ. Он дотянулся до ее самого чувствительного местечка и, пока она извивалась на нем, смотрел на ее лицо — пылающее, бездумное, стремящееся достичь наслаждения, которое он обещал.

Потом она упала ему на грудь, требовательно целуя в губы, и он крепко обнял ее, задвигался вместе с нею в своем собственном ритме. Их тела и чувства стали единым, неразделимым целым. И когда, наконец, он стремительно излился в нее, то ощутил ее ответные спазмы.

Чувство, которое снизошло на него после, было глубже, чем все, что он когда-либо переживал во время соития.