|
Он тяжело вздохнул, поднял правую руку и снова позволил ей безвольно повиснуть вдоль тела. - Как остро вы все подмечаете, мадемуазель! Просто поразительно. - Ах, монсеньор, кто же не подметит признаков расстройства в тех, кого любит и почитает? Мосье тяжелым шагом приблизился к стулу, который поспешил подставить ему господин де Керкадью. Граф д'Антраг остался стоять у закрытой двери. На столе в вазе зеленого стекла стояло несколько роз, которые Алина срезала сегодня утром. Букет заметно украсил скромную комнату и наполнил ее сладковатым ароматом. Его высочество взгромоздился на стул и, повинуясь привычке, стал тыкать наконечником трости в одну из своих туфель. Его взгляд уперся в пол. - И в самом деле, на душе у меня тяжело, - печально произнес он. - Попытка спасти ее величество потерпела неудачу, причем при таких обстоятельствах, что повторная попытка представляется нам невозможной. В комнате воцарилось молчание. Регент вертел в руках трость. Лицо Алины выдавало искреннее огорчение. Наконец, господин де Керкадью нарушил молчание. - А господин де Бац? Что с господином де Бацем и теми, кто был с ним? Мосье избегал напряженного взгляда Алины. - Господин де Бац жив, - ответил он уклончиво, но слегка охрипший голос выдал его волнение. От д'Антрага не укрылась дрожь, охватившая мадемуазель, и внезапная бледность, на фоне которой ее глаза стали казаться черными. - А... остальные? - спросила с запинкой - Остальные? Господин Моро? Что с господином Моро, монсеньор? Ответом ей было молчание. Мосье упорно продолжал изучать вощеный пол. Он явно не мог заставить себя посмотреть на девушку. Тяжелый вздох, опущенные плечи и безнадежный жест пухлой руки говорили красноречивее всяких слов. Наконец, тягостную тишину нарушил д'Антраг. - У нас есть основания бояться худшего, мадемуазель, - осторожно произнес он. - У вас есть основания... Какие основания? Скажите же мне, сударь! - Ради Бога, сударь! - вскричал Керкадью. Господин д'Антраг осознал, что ему легче обращаться к сеньору де Гаврийяку. - У нас нет никакой надежды увидеть господина Моро снова. - Вы хотите сказать, что он... погиб? - Увы, сударь. Керкадью издал нечленораздельное восклицание и вскинул руки, словно защищаясь от удара. Мадемуазель де Керкадью с посеревшим лицом качнулась назад, к стулу и упала на него, как подкошенная. Она безвольно уронила руки на колени и уставилась невидящим взором в пространство. Комната и люди в ней исчезли. Перед глазами Алины возник ноздреватый снег в пятнах солнечного света и тени, обледеневшие голые ветки над чернильным потоком реки; Андре-Луи, примеряющий шаг к ее шагам, такой проворный, подвижный, такой живой. |
