Обработав ссадины, мальчик приступил к трапезе. Он был голоден, но не запихивался жадно, а с достоинством вкушал, поглядывая на меня.

— Давай ты не будешь мстить котам, — говорил я, рассчитывая, что сработает дар внушения. — Просто забудешь про котов. И не будешь думать, что все люди тебя ненавидят. Вообще большинству на тебя плевать.

Откуда-то я знал: на этого мальчика мой дар не подействует, потому что внушению поддается только тот, кто слаб.

Что же с тобой делать, малой? Как давным-давно, еще в прошлой жизни, учила баба Валя: «Если не собираешься брать домой кота или щенка, не гладь его». Я не только погладил, но и покормил, так что деваться некуда, придется брать ответственность за мальчика со свихнутой психикой. Ассимилировать его в общество, учить доверять миру. А потом разбогатею, куплю большой дом и…

И что? Сделаю приют? Так всех замерзающих не обогреешь, всех голодных не накормишь. Всех — нет, но если получится пригреть хотя бы нескольких, это уже много. А уж для этих нескольких такая милость — настоящий джекпот.

— Ты где ночуешь? — спросил я.

Ян сперва прожевал, потом ответил:

— На море. Если дождь, под мостом или в трубе под дорогой.

— Только честно скажи, ты воруешь?

— Нет, ты че! Собираю бутылки и… ну… бью котов, обдираю и сдаю узбекам.

Убийство котов — не зов души, и это дает надежду, что мальчик не безнадежен: промысел котов кажется ему менее зазорным, чем воровство. Пусть поживет в нашем ДОТе, буду его по мере сил подкармливать и наставлять на путь истинный.

— Хорошо. Домой я тебя взять не могу, там родители. — Я протянул ему мороженое. — Но есть одно место, где можно перекантоваться, а дальше что-нибудь придумаем. Только чур котов не трогать!

— Ты не шутишь? — Ян округлил здоровый глаз, развернул упаковку пломбира. — Да нафиг мне те коты!

Теперь понятно, чего он такой патлатый — прячет ожог. А когда не видно месива шрамов, и мутный глаз скрыт волосами, то вполне нормальный мальчишка, с живым пытливым взглядом, развитый и по возрасту сложенный.

По дороге домой Ян разговорился, рассказал, что ему одиннадцать лет, но он закончил шестой класс, потому что умный и пошел в школу с шести лет. Из детдома он сбежал в конце мая — то есть совсем недавно, любит читать и ходил в кружок авиамоделирования. Непростой мальчик, воспитанный, еще не испорченный улицей.

Жил он с матерью и младшей сестрой в областном центре, в самом сердце города, но в частном доме. Мать разводила кроликов и котов, но котов в зад целовала, а кроликов — нет, убивал их какой-то дядь Петя, а Ян научился свежевать и помогал матери их разделывать, хотя поначалу было жалко и противно.

В итоге на базу я попал в начале восьмого, а до этого обустраивал Яна и запасал ему провиант. Завтра предстоит хлопотный день — нужно подготовиться к поездке в столицу и собрать колоссальную партию товара, могу не успеть проведать мальчика, а послезавтра мы уезжаем в Москву, знакомить Наташку и Бориса с дедом.

Уже после тренировки дома я обнаружил свежие газеты с фотографией Алисы на первой странице. С той самой фотографией, из которой мы делали фоторобот. А это значит, какая-то тварь все-таки заплатила Миковой-старшей за сенсационный материал.

Скрипнув зубами, я прочел статью: сексуальное рабство, принуждение, тринадцать лет… Вот сука! И ни слова о том, что ее дочь пальцем не тронули! Теперь Алисе придется менять школу, в этой ее задергают. И хорошо если в той, другой, не узнают эту историю и не начнут травлю.

Захотелось прямо сейчас пойти к матери Алисы и со всей дури ей втащить! Понятно, я что не подниму руку на женщину, но желание было сильным.