Павел был на месте. Молодая напарница кокетничала с ним, как влюбленная кошка. Но его больше интересовал я, он поднял руку, я поприветствовал его кивком и сразу перешел к делу:

— Какой сегодня курс доллара? Не вырос?

— Как двадцать четвертого подскочил до двух тысяч двухсот, так и держится, сегодня даже на полтинник меньше.

Немного денег, что принес Каналья, были в долларах, и обменял я пятьсот тысяч — целый пресс вывалил напарнице валютчика, она принялась рассортировывать мятые купюры, поглядывая на меня с уважением. В сторонке перетаптывался с ноги на ногу Каналья.

— Твой босс? — кивнул на него валютчик.

— Типа того, — улыбнулся я. — Афганец.

— А-а-а. Ну, ясно. Смотрю, обороты растут! — констатировал Павел. — Ну ты даешь! А ведь еще весной три бакса купить не мог. Чем вы занимаетесь?

— Кроликов разводим, — пожал плечами я, и валютчик рассмеялся — он знал этот новомодный анекдот, как новый русский, врезался в «запорожец», хозяин оного откупился пачкой денег и сказал, что кроликов разводит. «Кто такие кролики?» — спросил новый русский у напарника.

Три источника дохода дали пятьсот пятьдесят баксов за шесть дней, плюс немного у деда. И это день сегодня не самый лучший, я продал чуть больше половины пака. Двести пятьдесят долларов чистыми. Ваучер, эквивалентный четырем соткам земли, можно будет выкупить за шестьдесят-семьдесят тысяч рублей — при том, что курс доллара к декабрю, когда планирую это провернуть, подрастет.

Этих денег хватит на четыре участка. Их цена в 2024 году составит примерно полтора миллиона за сотку. Двадцать четыре миллиона рублей! Двести семьдесят тысяч долларов! Из двухсот пятидесяти баксов! Правда, нарежут эти наделы только в начале нулевых, и, пока цена достигнет максимума, ждать придется тридцать лет. Многие люди так вовсе потеряют те ваучеры или продадут директору винзавода за полтинник — по сути, за пальто средней паршивости.

Спустившись по ступеням к Каналье, я сказал:

— Запомни этого человека и меняй баксы каждый день. — Я отдал его зарплату в долларах. — Это твое. Сто восемьдесят.

Каналья смотрел на деньги и не верил. Сумма была для него, привыкшего перебиваться с копейки на копейку, запредельной. По себе помню, как деньги расправляют крылья за спиной. Это нормальная еда, удобная одежда и уверенность в завтрашнем дне.

— На что потратишь? — спросил я, направляясь к машине.

Улыбнувшись, он вскинул голову и сказал:

— Буду копить на «москвичок». Куплю кузов и соберу потихоньку, да такой, что «мерседесы» обгонять будет. А сейчас — цветы куплю. Оля дома?

Настроение мгновенно испортилось. Вспомнилось, как мама просила передать ему, чтобы он не приезжал.

— Она на дне рождения у подруги, — соврал я.

Не буду ничего передавать, они взрослые, вот пусть сами и разбираются, нечего в свои отношения впутывать детей! Ну и хотелось отсрочить момент, когда Каналья поймет, что ему совершенно не рады. Пусть и небольшая, но была вероятность, что он наступит на стакан.

Пока бабушка курила возле машины, я уселся рядом с Канальей и сказал:

— Скоро ты перестанешь справляться один, и тебе понадобятся помощники. Есть такие на примете?

Он мотнул головой и ответил:

— Понимаю, что ребят надо присматривать уже сейчас, но где найти толковых? Хорошие мастера все при деле. Те, что свободны, или бухают, или ленивы. Но я буду искать. Может, объявления расклею, что нужны помощники автослесаря. Если профи не найдутся, придется учить с нуля.

Пока горячо, надо ковать железо. Первые всегда снимают сливки, а автосервиса, где и запчасти можно заказать задешево, и не отходя от кассы отремонтироваться, в крае еще точно нет.