В свое время люди квартиры покупали, занимаясь таким. Но торговцы быстро поняли, где деньги лежат, и коробейники пошли сплошным потоком. Они так всех достали, что на дверях стали вешать таблички: «Собакам и дистрибьюторам вход запрещен».

Но это все — в будущем, а пока нет никакой конкуренции, надо пользоваться ситуацией. Но, чтобы этим заниматься, нужно быть болтливым и наглым. Вот Наташка или Лихолетова смогла бы, а Гаечка с Алисой — вряд ли. Я представил себя продавцом всяких женских штучек и передернул плечами. Видимо, ориентация у меня не та.

А вообще, пока рынок стерилен, неплохо бы заключить контракт с какой-то косметической отечественной фирмой и развить свою дистрибьюторскую сеть по типу «Гербалайфа». И поставить Наташку или Гаечку во главе. Лихолетову нельзя — туповата, ее потолок — цветочный магазин.

Подумав немного, я сказал Гаечке:

— А вообще мысль дельная. Буду ее думать, ты молодец!

Гаечка просияла так, что на свет ее радости прилетели две школьницы, бедно одетая и модная в джинсе, и принялись перебирать резинки для волос. Стоили они в пределах ста рублей, тоненькие так вообще по пятьдесят. Модная девчонка, сосредоточившись на Гаечке и не замечая меня, пальчиками ловко отправила пригоршню резинок в рукав олимпийки, но одну для приличия все-таки решила купить.

Слегка рассеянная Гаечка, естественно, ничего не заметила. Зато я заметил. Когда маленькая воровка протянула Саше сотенную, подошел со спины, аккуратно взял ее за руку и сказал:

— Верни, пожалуйста, что взяла.

Девчонка залилась краской, дернулась, пытаясь вырваться — не получилось.

— Отвали! Ничего я не воровала! — Она взмахнула рукой, чтобы меня ударить, и из рукава высыпалось краденое.

Подруга округлила глаза, отступила на шаг.

— Ай-я-яй! — завопила тетка с духами. — Такая девочка чистенькая, аккуратная — и воровка. Надо в милицию ее сдать.

— Я больше не бу-уду! — Рот девочки искривился полумесяцем, и она заревела.

— Стыдно так делать! — Я разжал пальцы, и ровно в этот момент в здании рынка, где находились мясные и молочные ряды, раздалась автоматная очередь.

Стены приглушали звуки стрельбы, но я их не спутаю ни с чем. Точнее, я-взрослый не спутает. Мимо прогрохотал тележкой грузчик. Вдалеке на трассе взвизгнули тормоза, донесся сигнал клаксона… И снова повторились выстрелы, на которые никто не обращал внимания.

— Собирайся, валим, — велел я Гаечке.

Скорее всего, кто-то наехал на администрацию, которая находилась в здании, нам ничего не угрожает, но лучше перестраховаться.

— Что такое? — забеспокоилась она.

— Стрельба, — ответил я.

Тетка с косметикой услышала меня, схватилась за голову и заголосила:

— Помогите! Стреляют! Милиция-а-а!

— Где стреляют? — забеспокоился армянин с гранатовым соком и чурчхелой.

— Да не свисти, — рыкнул на паникершу мужик с опухшим лицом, что продавал самопальную водку и ликеры.

— Скажи остальным, я — к Натке, — велел Гаечке я и рванул к сестре, благо она тут неподалеку.

Видя меня, с выпученными глазами несущегося к ее точке, она воскликнула:

— Че случи… — Ее оборвал истошный женский визг, донесшийся от второго входа, где торговал Чабанов.

— Валим, — скомандовал я. — Налет на рынок.

Минуту назад я надеялся, что это локальная разборка, теперь происходящее все больше напоминало погром, а значит, надо валить как можно быстрее, чтобы не получить битой по башке или не поймать шальную пулю.

Глава 8

Погром

Мысли пронеслись вихрем. Чем нам грозит нападение? Да ничем.