Я стиснул зубы. Только бы Гаечка и остальные успели покинуть торговые точки, потому что цель бандитов — сотрудники рынка. С большой вероятностью директор и приближенные ему люди мертвы, кандидаты в новые хозяева проводят акцию устрашения, показывают торговцам, кто тут главный и кому следует платить.

Пальцы Наташки, сжатые на моем запястье, судорожно подрагивали, бледная сестра, широко распахнув глаза, смотрела в щель между двумя контейнерами.

Крик на рынке поднялся, как в аду. Сквозь вопли пробивались одиночные выстрелы. Не удержавшись, я выглянул в просвет между контейнерами и увидел, как один налетчик навел ствол на нерусского торговца, который, подняв руки, что-то бормотал. Удар прикладом в челюсть, и тот валится за прилавок, а его сосед начинает выгребать на стол наличку.

— Мамочки, — выдохнула Наташка и отвернулась.

Хоть она в безопасности, а вот Гаечка могла не сообразить, что к чему, и остаться на точке. Почему-то Чабанов, который ближе к эпицентру разборки, меня так не волновал. Саша — привлекательная девушка, а что в головах у отморозков — вопрос. Но помочь ей я никак не мог, оставалось скрипеть зубами и смотреть, как отморозки грабят торговцев. Тех, кто давал достаточно денег, они не трогали, тем, чей откуп казался недостаточным, крушили торговые точки, нерусских били вне зависимости от того, армянин это, азербайджанец или грузин.

— Уроды, — скулила Наташка, закрыв лицо руками.

Рейдеры двинулись по центральному ряду, и вскоре их скрыли торговые палатки. К этому моменту все паникеры уже разбежались и метались по центральным рядам, а кто поумнее, лежал.

Я накрыл ладонью ледяную руку Наташки и прошептал:

— Осторожно пытаемся уйти через пассаж. Будь здесь, я — на разведку.

— Нет! — выдохнула сестра.

— Тихо! — властно распорядился я. — Они ушли, осталось глянуть, есть ли кто внутри. Отпусти. Так надо.

Пальцы на запястье разжались. Я поднял голову над контейнером, огляделся. В палатках поблизости никого не было — продавцы разбежались. Покупатели лежали лицами вниз и — боясь шевельнуться. Судя по воплям и выстрелам, налетчики сместились не к центру, а к тянущемуся вдоль рынка зданию, где торговали обувью и кожей и было чем поживиться.

Дверь в пассаж была распахнута, ни бандитов, ни продавцов, ни покупателей не наблюдалось — все разбежались. Два беспризорника, воровато озираясь, мародерили: один набивал пакет мясом, второй обыскивал карманы лежащего ничком мужчины. Я видел его тело от пояса и ниже, остальное скрывал прилавок. Дородная тетка, тоже оглядываясь, пихала за шиворот колбасу и сосиски.

Убедившись, что опасности нет, я сделал приглашающий жест, и Наташка, не разгибаясь, побежала ко мне вместе с мопедом.

И тридцати секунд не прошло, как пассаж заполнили покупатели, которые разборку не застали, и набросились на товар, понимая, что некому их остановить. Тощая старушка интеллигентного вида катила кравчучку вдоль рядов и кидала туда все, до чего дотянется. Дойдя до распластавшегося в проходе, переступила через него, перетащила тележку и двинулась дальше.

Мы двинулись к выходу, поравнялись с пострадавшим. Он не перекрывал нам проход, лежал на боковом ответвлении между рядами, головой от меня, повернув ее набок. На виске была вмятина, откуда натекла лужа крови. Во мне проснулись знания и умения взрослого, потому я метнулся к раненому, попытался нащупать пульс: этот человек был мертв.

Увидев нас, беспризорник отпрыгнул в сторону, как стервятник с добычи, видящий более сильного хищника.

— Не смотри, — велел я, повернув Наташкину голову в другую сторону.

Посетители буквально за минуту разграбили торговые точки. Чуть позже вернулись продавцы, попытались отогнать стервятников от своей собственности — поднялся крик.

Наконец оказавшись на улице, мы ломанулись прочь.