Наконец оказавшись на улице, мы ломанулись прочь. Отбежали на безопасное расстояние от пассажа.

— Ужас какой, — прошептала Наташка. — Как там наши?

Здесь с двух сторон были оживленные автомобильные дороги, гудели моторы, шелестели шины, и крики, которые гасились стенами пассажа, едва долетали.

По улице шли ни о чем не подозревающие люди. Мы с Наташкой, отделенные от пассажа забитой парковкой, вслушивались в звуки, но ни криков, ни выстрелов больше не было.

И тут по ступеням, где обычно стоял валютчик, сбежали трое вооруженных людей в балаклавах, с мешками, набитыми награбленным. Оба-на, так их трое было? Один достал рацию, что-то крикнул, и подъехала белая «копейка» без номеров. Троица расселась по местам, и машина сорвалась с места. Я успел увидеть, как налетчики в салоне сбрасывают с себя куртки.

Через полминуты, как они скрылись с места преступления, донесся вой сирен, и прибыли две милицейские машины: «бобик», откуда высыпали парни в брониках, с автоматами и в касках, и белая «шестерка». Своевременное отступление преступников наводило на мысль, что их предупредили. А может, просто кто-то был на шухере и, как только появились ментовские машины с проблесковыми маячками, оповестил подельников по рации.

— Как думаешь, эти же бандюки выгнали нас из подвала? — спросила Наташка, глядя, как вооруженные милиционеры выбегают из «Уазика», а командир дает им команду заблокировать выходы.

— Вероятно, — кивнул я.

Первым порывом было побежать к ним, сказать, что налетчики уехали, и правильнее не прочесывать рынок, а догонять их, но я понимал, что профессионалам хватит минуты, чтобы оторваться от ментов и запутать следы.

Наверняка белую «копейку» угнали за полчаса до операции, а сейчас бросили, и налетчики уже пересели в другую тачку или рассеялись по городу.

Плохо, что никто не видел лиц.

— Постой тут, посторожи мопед, я — искать наших.

Тревога немного отпустила, я понимал, что подростки никого не интересуют потому, что они с большой вероятностью нищие, а вот продавцы кожаных курток — другое дело, у этих деньги точно есть, и немалые.

Поднимаясь по ступеням, где стоял валютчик, я увидел капли крови и небольшую лужицу. Тезку было жаль. Очень надеюсь, что он ушел невредимым и не лишился выручки.

Навстречу ментам хлынули напуганные люди. Я остановился возле сержанта с автоматом, прижимаясь к стене в проходе, где четверым разминуться сложно. В толпе больше шансов потеряться, а здесь мимо меня не пройти.

Первым я увидел Минаева, целого и невредимого, но грязного, схватил его за руку, притянул к себе, отмечая, что рюкзак с товаром при нем.

— Цел? — спросил я, Минаев кивнул.

— Видел кого из наших?

— Н-не… Пам… пам…

— Иди к Наташке, увидишь ее со ступенек, она с мопедом напротив них, жди там.

Памфилов сам подошел к нам и воскликнул, глядя на милиционера:

— Что за фигня? Что за кипеш ваще?

— Потом. Идите к Наташке, она напротив ступенек.

— Так что было-то? — Памфилов вертел головой, ничего не понимая. — Чего все ломанулись? А орать так чего?

Похоже, налетчики до центральных рядов, где нищеброды торговали овощами, так и не добрались, решили бомбануть более богатых челноков.

— Иди, давай, — скомандовал я. — Натка расскажет.

Снова завыли сирены, и мимо нас побежали медики с носилками. Даже отсюда было видно, что остановились они возле точки кавказца, которого ударили в челюсть. Памфилов с Минаевым побрели прочь. На ступенях замерли и вытянули шеи, Ден инстинктивно сделал шаг назад — наверное, увидел, как выносили труп из пассажа, а может, его удивило количество ментов.