«Я тебе прожгу!» – угрожающе предупредил Пир. Чужак тотчас отступил вглубь собственного сознания, оставив Пира впереди себя.

    Нагнуться. Подобрать пистолет. Выщелкнуть обойму. Пистолет – к стене. А обойму куда? А, ладно, туда же. Так. Дальше.

    Присесть. Раз-два, раз-два… Шесть раз. Теперь отжаться…

    «Представляю, как веселится Завадски», – неожиданно подумал Пир. Ему вдруг тоже стало очень весело.

    Мутон, похоже, был в состоянии отжиматься до вечера. Усталости для него, просто не существовало. Только тоска… И жажда прикосновения Высших…

    Подойти к стене. Поклониться. Лечь.

    Все.

    Тьма.

    * * *

    – Эй, очнись! – кто-то осторожно хлопал Пира по щеке. Вернувшееся сознание было своим, человеческим. Пир открыл глаза. Над ним склонились Завадски и Марта, тут же виднелись и лица Сереги с профессором. Ни малейшей тревоги на их лицах не читалось.

    – Ага, приходит в себя! – обрадовался Завадски. – Ну, Пир, давай, отходи!

    – Уже, – Пир попробовал отпихнуть руку Ника, снова собравшегося похлопать его по щеке. Получилось.

    На полу валялся выключенный пси-амп. В стороне, между столом и креслом.

    Пир встал – почти без труда. Чернота и слабость быстро канули прочь.

    – Просто замечательно, Пир! – прокомментировал Лукиненко. – Для первого раза – так вообще блестяще. Будь у тебя порог внушаемости повыше, ты бы даже сознания не потерял.

    – Жив, полковник? – Завадски дружелюбно ткнул Пира кулаком в плечо. – Молодчага. Пошли, что ли, пивка тяпнем по такому случаю…

    – Иди, Геннадий Палыч, иди, – сказал Лукиненко, широко улыбаясь. – Потом запись просмотришь. Завтра тебе Марта все растолкует, расскажет. В девять, как и сегодня…

    – До завтра, полковник, – пропела Марта ангельским голоском.

    «Издевается она, что ли?» – подумал Пир, выходя вслед за Завадским во внешний коридор.

    – Послушай, френд, ты чего ржал в углу, когда я мутона отжиматься заставлял, а? Цирк тебе, что ли?

    Пир отвесил другу шутливый подзатыльник и поддался радостной волне, медленно поднимающейся в нем.

    «Могу. Я могу это. А значит, будет шанс отомстить за Язерского и Толика Воронина. Да и за всех остальных тоже.»

    Но тут же Пир вспомнил жалкого пленного чужака. Его тоску. Его боль.

    И понял, что мстить обычным солдатам ему вовсе не хочется. Центр. Нужно бить во вражеский центр – в их главаря, если это живое существо, или в мозг-компьютер, если нашествием управляет машина. Вот тут его рука точно не дрогнет.

    Это будет истинной местью. Именно это, а не очередной выстрел по очередному солдату-мутону или солдату-снейкмену.

    И только это.

    * * *

    – Правее, Пир, правее! Они засели вон в том садике!

    Зеленая, как мутоны, живая изгородь скрывала от взгляда все, что происходило перед носом севшего «Рейнджера».

    Тут же выстрелили из хэви плазмы; зеленую стену изгороди изорвало в клочья в нескольких местах. В неровную дыру сквозь косо свисающие обгорелые веточки было видно, как три оранжевых силуэта проворно укрылись за стволами.