Почему-то его привычная одежда растрогала Элену. Это был тот Эр’рил, которого она давно знала и на которого всегда могла положиться.

Девушка откинула покрывало, выскользнув из постели как была — в ночной рубашке. Ветерок, пронесшийся по спальне, заставил свечу вспыхнуть ярче. Мельком увидев себя в зеркале, висевшем над умывальником, Элена в который раз испытала потрясение. Что это за незнакомая женщина отражается в стекле? Она прикоснулась к лицу, тряхнула разметавшимися по плечам огненно-рыжими локонами. Ее глаза, по-юному ярко-зеленые, в свете свечи отливали золотом. Заклинание, перебросившее ее на борт «Морского стрижа», отняло у девушки четыре года, вызвав преждевременное взросление. Элена провела ладонью от шеи вниз, обводя округлости своего нового тела, которое иногда ей нравилось, но чаще все-таки удивляло.

— Луна почти взошла, — промолвил Эр’рил. — Нам пора готовиться.

— Пойдем прямо в башню, — кивнула ведьма, натягивая через голову теплое шерстяное платье прямо поверх ночной рубашки и засовывая ноги в меховые туфли.

Одевшись, она приблизилась к Кровавому Дневнику и сняла его с подставки. За время их разговора обложка стала светиться сильнее. На мгновение девушка заколебалась, прежде чем прикоснуться к книге. До сегодняшней ночи она не наблюдала ничего подобного. Мир менялся, и она ощущала это. Но пути назад не было. Глубоко вздохнув, ведьма взяла книгу рубиново-алыми руками и повернулась к Эр’рилу.

— Я готова.

— Тогда пойдем.

Воин первым покинул спальню. В гостиной он подошел к одной из стен и откинул ковер, скрывавший потайную дверку, ведущую на крышу башни. Они поднялись по лестнице: Эр’рил впереди, Мама Фреда сзади, а Элена посредине. Сверху тянуло ночной прохладой. Уже через три лестничных пролета свежий бриз начал забираться за ворот платья. Элена поплотнее запахнула одежду и прижала книгу к груди.

Зверек знахарки заверещал от холода и сильнее прижался к хозяйке.

— Ты достаточно тепло одета, деточка? — заботливо спросила Мама Фреда, освещая путь фонарем.

— Да, но я чувствую, что зима уже близко.

— Мы можем найти комнату ниже этажом, — заметил Эр’рил. — Книгу можно открыть где угодно.

— Нет. — Элена покачала головой и приблизилась к парапету. Круглая луна ярко сияла над морской гладью. — Я хочу открыть ее здесь, пред ликом светила.

Она опустила Кровавый Дневник на камень. Роза на обложке горела огнем.

Не желая мешать Элене, Мама Фреда и Эр’рил отступили на пару шагов.

Девушка уже потянулась к обложке, когда ночную тишину разорвал трубный клич дракона. Первым побуждением Элены было — спрятать книгу, но она узнала голос Рагнар’ка.

Ведьма настороженно вгляделась в темноту. Ее спутники замерли рядом.

— Что-то случилось, — пробормотал Эр’рил, напряженно рассматривая ночной А’лоа Глен.

Внезапно черная крылатая тень промелькнула на фоне луны, устремляясь к ним.

Мама Фреда повыше подняла фонарь, а Тикал пронзительно заверещал:

— Большая птица… Большая, большая птица…

Дракон пронесся над шпилями и крышами А’лоа Глена, будто мотылек, стремящийся на свет. Поравнявшись с башней, он завалился на одно крыло и начал описывать круги в воздухе. Всадник, оседлавший дракона, что-то кричал, но его голос терялся из-за большого расстояния. Эр’рил помахал рукой, призывая Рагнар’ка садиться.