– Хорошо. – Джек забарабанил пальцами по прилавку. – Пожалуйста, съешь этот чертов пончик.

– Ладно, – согласился Эйб. – Если настаиваешь. За твое здоровье.

Взял, откусил, выкатил глаза.

– На свете не должно быть таких вкусных вещей.

Жуя второй пончик, Джек рассказал о звонке брата.

– Очень жаль, – посочувствовал Эйб. – Поэтому ты такой ненормальный? Не хочешь отца видеть?

– Не хочу видеть в таком состоянии... в коме.

Эйб покачал головой:

– Сначала твоя сестра, теперь... – Он поднял глаза на Джека. – Думаешь...

– Иное?[3] Надеюсь, что нет. Хотя не удивился бы, судя по развитию последних событий.

После ночного разговора с Томом он позвонил в больницу, узнал, что состояние отца стабильное, но по‑прежнему критическое, получил указания, как доехать из аэропорта. Потом попробовал посмотреть кино. Начал ретроспективу Вэла Льютона, прокрутив в субботу вечером фильм «Люди‑кошки». Собирался поставить «Прогулку с зомби» и не смог врубиться. Слишком отвлекали мысли об отце в коме, о досмотре в аэропорту. Выключил видео и лежал в темноте. Сон прогоняли раздумья о чем‑то неведомом, дергавшем за ниточки, распоряжаясь его жизнью.

Поэтому он был наутро уставшим и раздраженным. Вероятность, что несчастный случай с отцом не так уж и случаен, довела его до предела.

– Знаешь подробности?

– Знаю только, что произошла автомобильная катастрофа.

– Ну, не слишком зловеще звучит. Сколько ему лет?

– Семьдесят один. Впрочем, он в прекрасной форме. До сих пор в теннис играет. Играл, по крайней мере.

Эйб кивнул:

– Помню, как летом разгромил тебя в семейном матче.

– Верно, прямо перед тем, как здесь разверзся истинный ад.

– He хотелось бы еще раз пережить подобное лето, – содрогнулся Эйб, будто его мороз прошиб. – Кстати, кажется, могу кое‑что сообщить насчет легитимизации.

– Правда? Что?

Узнав в прошлом месяце, что скоро станет отцом, Джек принялся искать способ вынырнуть из подполья, не отвечая на неизбежные вопросы разнообразных правительственных ведомств по поводу того, где он был и чем занимался последние пятнадцать лет, почему ни разу не получал номера социального страхования[4], не заполнял анкет и за все это время не заплатил ни цента налогов.

Подумывал просто ответить, был болен, в беспамятстве, пристрастился к наркотикам, бродил по стране, жил чужой милостью, теперь выздоровел, готов стать полезным гражданином. Это сработало бы, хотя в нынешние подозрительные времена его взяли бы под пристальный надзор. Не хочется до конца жизни числиться в списках клиентов министерства национальной безопасности.

– Один знакомый из Восточной Европы обещал, что, возможно, поможет. Возможно. Надо еще немножко разведать.

Небольшая хорошая новость лучом маяка пробилась сквозь тьму, нахлынувшую после звонка Тома.

– Хоть на что‑нибудь намекнул?

– По междугороднему телефону? – нахмурился Эйб. – Из своей страны? Он не такой дурак. Отработает детали – если сумеет, – уведомит.

Может быть, новость и не такая хорошая. Или потенциально хорошая.

Эйб пристально посмотрел на него:

– Ну? Когда едешь во Флориду?

– Сегодня. Только билет еще не заказывал. Хочу сперва с Джиа встретиться, может, уговорю ее вместе поехать.

– Думаешь, поедет?

Джек улыбнулся:

– Я сделаю ей предложение, от которого она не сможет отказаться[5].