вообще, грех Виктору жаловаться, не пройди он тогда в банде хорошую  школу

выживания, вряд ли уцелел после стольких передряг. В том, что  из  мелкого

пацана вырос такой державный хлопец, есть заслуга и его, Борова.

     Сработала ли грубая лесть, а может,  просто  убедительные  интонации,

но, когда Виктор встал  на  ноги,  мысли  об  истреблении  Борова  куда-то

отошли. Узнав, что его недруг учинил большой шорох, помог Сармату разорить

все притоны в Саратове и окрестностях, а главное, навел в дружине железный

порядок, Виктор стал звать его Николаем, а прошлое стерлось, смазалось.

     - Не придет сюда Николай, - сказал, наконец, Виктор, - и хорошо,  что

не придет.

     Месроп вопросительно посмотрел на него, но Виктор молчал. Не говорить

же здесь о том,  что  Николай  ведает  внутренней  безопасностью,  и  если

узнает, что мимо Сармата идет  какая-то  возня,  то  начнет  ворошить  все

осиные гнезда,  до  которых  дотянется.  И  ему,  Виктору,  совершенно  не

улыбается, если на  очередном  Сборе  Николай  вдруг  встанет  и  ласковым

голосочком начнет  выкладывать  всем  присутствующим  о  том,  кто  с  кем

встречался и о чем говорил. Сармату все  можно  объяснить,  но  лучше  это

делать самому и первым. Правитель - мужик горячий. Иногда подолгу тянет да

взвешивает, а порой сначала рубанет, а потом только смотрит - кого и куда.

Стареет, что ли?

     - Ну, не придет так не придет, - развел руками  доктор  Мальстрем.  -

Тогда мы через полчасика и продолжим. Я поговорю предварительно кое с кем,

у нас тут свои сложности. А вы можете отдохнуть, поесть. Или  прогуляйтесь

по зданию.

     - Мы лучше походим, посмотрим, - сказал Месроп. - Может, на смотровую

площадку поднимемся. Благо, лифт работает.

     - Лифт? - Доктор Мальстрем посмотрел куда-то в сторону,  потом  слабо

улыбнулся. - Лифт - это наша маленькая показуха. Когда мне  сообщили,  что

на плоту еще двое, я велел проводить ко мне  на  лифте  и  его  специально

включили. Топлива для генераторов хватает, но тросы проржавели,  лучше  не

рисковать.

     Виктор сделал в памяти  еще  одну  зарубку.  Значит,  отсюда  ведется

наблюдение. Хорошая подзорная труба или даже уцелевший  бинокль  -  давняя

мечта. Пусть ученые потрясут свое добро, в конце концов,  должны  они  его

ублажать или нет?

     - Оптика у вас хорошая? - небрежно спросил он.

     - Не жалуемся, - ответил доктор.

     - Да, если машины работают...

     - У нас все работает, - перебил его доктор, извинился и  сказал,  что

должен бежать, а на просьбу Месропа дать провожатого, кивнул  и  вышел  из

кабинета.

     Минут пять они ждали, придет ли кто за ними, но, так и не дождавшись,

покинули комнату.

     - Я здесь не очень ориентируюсь, - сказал Месроп, - но кое-что помню.

Пошли на лестницу!

     В конце коридора, за большой, темного  дерева,  дверью,  обнаружилась

лестница. Широкая люминофорная полоса освещала  ступени.  Через  несколько

пролетов Месроп запыхался, махнул рукой и сунулся  было  в  дверь,  но  не

тут-то было.