уполномоченный  Совета,   директор   региона,   представитель   исполкома,

председатель территории. Все это слова...  Но,  тысячу  раз  прав  Месроп,

магия старых имен не исчезла. Я помню года три назад  повесили  принародно

одного демократически избранного уездного голову. Оказался развратником  и

убийцей. Так что, знаешь, дело в людях, а не в идеях.

     - Что изменится, если злодей назовется графом?

     - Сейчас ничего. Но, видишь ли, есть такая хитрая штука,  как  кодекс

чести. С одной стороны, он ограждает аристократию от, скажем так, черни, а

с другой стороны - заставляет аристократию же держать себя в рамках. Наука

управлять - хитрая вещь. Раньше целые институты были, учили  всех.  Сейчас

есть немного специалистов по управлению,  ну,  скажем,  производством.  Но

одно дело производство, другое -  люди.  Тут  особый  дар  нужен.  Талант.

Может, врожденный. Но, согласись, именно тот,  кто  владеет  таким  даром,

может обучить других  этому  искусству.  Только  почему  это  должны  быть

чужаки, а не свое потомство? Вот тебе и преимущество династийности.  Ну  а

если вырождается линия, то приходят другие, которые  управляют  лучше  или

имеют толковых наследников. Однако из того же круга, заметь.

     - Полвека  назад  это  называлось  номенклатурой,  -  раздался  голос

Месропа.

     Он  подобрался  откуда-то  сбоку,  незамеченным.  Виктор  нахмурился,

раньше он услышал бы шаги издалека. Заслушался!

     Мартын кивнул Месропу.

     - Что вы здесь сидите? - спросил Месроп.

     - Разговариваем.

     - Почему не в доме?

     - Ушей много, - ответил Мартын.

     - Ночью вы кричали во весь голос, - не удержался Виктор.

     - Э, юноша, - назидательно  сказал  Мартын,  -  ночью  совсем  другой

расклад. Что делает ночью простой дружинник? Спит без задних.  Что  делает

простой дружинник, услышав крик  и  шум,  и  разговор?  Поворачивается  на

другой бок и спит дальше. А непростой дружинник встает,  прислушивается  и

присоединяется к разговору. А  очень  непростой  дружинник  тихо  лежит  и

слушает, а потом ведет себя сообразно услышанному  и,  к  удивлению  своих

товарищей, быстро возвышается.

     - Царедворец ты наш, - усмехнулся Месроп, - и много таких насчитал?

     - Боюсь, ни одного. Но время терпит.

     - Ну-ну. Впрочем, об этом после.  Виктор,  не  откажи  в  любезности,

сбегай за бинтом и антисептик прихвати, сам сходи, не посылай никого.

     - Что? - спросил Мартын, поднимаясь.

     - Ерунда, Сармат опять полез  в  свару,  его  по  руке  и  полоснули.

Царапина, но все же. Он просил никому не говорить.

     - Естественно, - понимающе кивнул Мартын.

     Виктор пошел на второй этаж. Почему Сармат скрывает  ранение?  Может,

оно серьезнее, чем сказал Месроп? Да нет, зачем Месропу скрывать от  него.