дверей чернели проломы, заваленные до половины хламом  и  мусором,  вместо

окон - щиты. Обреченный домишко. Казалось, только случай  спасает  его  от

неумолимой бульдозерной десницы реставраторов.

     Виктор дважды обошел дом, посидел не полусгнившей скамейке  в  жалком

скверике и, убедившись, что никого поблизости нет, перебрался через  мусор

и медленно поднялся по лестнице в кромешной темноте.

     На четвертом этаже нащупал уцелевшую дверь, в  ней  торчала  рукоятка

звонка. Дернул, потом пнул в филенку  ногой.  Минуту  или  две  ничего  не

происходило. Он знал, что сейчас его разглядывают, и помахал приветственно

рукой в  сторону  соседней  квартиры,  из  выломанной  двери  которой  дул

свирепый сквозняк. По крайней мере,  полгода  назад  там  к  потолку  была

прикручена мини-камера.

     Замок тихо щелкнул. Виктор  толкнул  дверь  и  вошел  в  неосвещенный

предбанник. После того как он на ощупь задвинул тяжелый  болт  и  поставил

замок на стопор, загорелась потолочная лампочка.

     Ничто  не  изменилось.  Голые  стены,  несколько  гвоздей,  вбитых  в

деревянную планку, на них висят старая трухлявая телогрейка, драный  плащ,

кепка с большим козырьком и зонт с изогнутой ручкой. Виктор сунул  руку  в

карман плаща и достал плоский ключ. Дверь в конце  коридора  распахнулась,

только он дотронулся до замка, и на пороге его встретили объятия.

     - Заходи, заходи,  блудный  сын,  -  сказал,  наконец  отпустив  его,

Алексей, больше известный среди гонцов как Дьякон.

     Попав из загаженной лестничной клетки в роскошную  обстановку  флэта,

Виктор  на  миг  зажмурился.  Так  знакомо  и   так   приятно   вспомнить.

Возвращаешься после густой ходки, не понимая, жив ты или  еще  нет.  После

беготни и мочилова устал до тошноты. И вот ты сначала влезаешь  в  большую

квадратную ванну, розовую или голубую, а на одном из флэтов даже, говорят,

хрустальная, моешься хорошим, пахнущим цветами мылом, а потом  в  пушистом

купальном халате выходишь и падаешь в роскошное,  обитое  настоящей  кожей

кресло, в большом фризере ждет банка, нет две,  три  банки  пива,  закуска

всякая, и, поглядывая на обитые зеленым  шелком  стены,  на  гнутые  ножки

музейной  мебели,  ведешь  неспешный  разговор  с  кем-нибудь  из  гонцов,

оказавшихся в это время здесь, либо связываешься с дежурным и узнаешь, нет

ли для тебя чего, а если и есть, то пусть подождут денек-другой,  а  то  и

недельку, пока придешь в себя и залижешь раны.

     А потом можно пошарить  на  полках  и  поставить,  скажем,  сериал  о

похождениях Девы и Единорога, который не доглядел в  прошлый  раз.  Ну,  а

через день ты как огурчик. Даже если никто не ввалился из гонцов с дырками

в шкуре и в дымящейся одежде, долго занимать флэт неудобно. Бери пропуск в

любой гостевой дом и живи там, время от времени  расслабляясь  на  веселых

площадках, пока не надоест. А когда надоест, иди в новую ходку...

     - Давненько тебя не видел, - прогудел Дьякон, развалившись в  кресле.