– О чем?

– Ну как о чем. Об этой заводи. Как в ней завелась отрава – небось магическим манером?

– Конечно. Разве это не здорово? Никто посторонний меня не беспокоит. Правда, порой мне бывает одиноко. Так что давай…

– А можно эту магию аннулировать? Сделать так, чтобы обычное существо смогло искупаться здесь, не рискуя раствориться?

– Конечно, если Аква захочет.

– Аква. Так что, заводь зовут?

– Ну. А меня Фор. Мы с ней душа в душу живем, но иногда все‑таки устаем друг от друга. Так что давай…

Глоха вздохнула. Похоже, у этого заводного только одно на уме, и пока она не успокоит его на сей счет, проку от него не добиться. Конечно, это большая жертва с ее стороны, но в конце концов она совершеннолетняя, а им нужно отсюда выбираться.

– Скажи, чего именно ты хочешь? – осторожно уточнила она.

– Поиграть, чего же еще. У меня невесть сколько времени не было товарища по играм, да и у Аквы тоже. Поневоле затоскуешь.

– Понятно. А как ты собираешься играть?

– Ясное дело как: устроим гонки по кругу, будем плескаться, играть в прятки на дне. Забав предостаточно.

Глоха осознала, что до сих пор понимала заводного неправильно. Она была совершеннолетней, а он нет, и заводилой мог выступать только в детских играх. Впрочем, как раз в этом Глоха готова была посодействовать ему с немалой охотой.

– А ну в пятнашки! – крикнула она и помчалась вперед, подпрыгивая на воде. Как это получалось, учитывая, что у нее не было ни рук, ни ног, ни хвоста, Глоха не понимала, однако двигалась более чем прытко.

– Здорово! – откликнулся заводной, устремляясь вослед.

Глоха нырнула и тут же поняла, что выход из пруда имеется: вода поступала туда из отверстия с одной стороны и вытекала, фильтруясь через решетку, с другой. Стало понятно, почему снаружи вода не отравлена: покидая волшебный пруд, она проходила очистку, становясь безвредной.

Стремясь выяснить, годится ли канал, по которому поступает вода, для бегства, Глоха устремилась туда, но заводной обиженно воскликнул:

– Так нечестно!

– Почему? – спросила она, удерживаясь против течения.

– Потому, что эта дырка не ведет ни в какие забавные места. Это путь на поверхность, а я туда не хочу.

– Прости, я не знала, – извинилась Глоха и метнулась назад. Фор попытался коснуться ее, но она, хотя и дала ему перед этим фору, ускользнула. А вернувшись принялась дразниться: – Заводила‑мазила! Заводила‑мазила!

– А вот и нет! – обиделся он. – Ничем я тебя не мазал. Ты и убегаешь нечестно, и дразнишься неправильно.

– Ой, прости, пожалуйста! – воскликнула Глоха. – Я хотела дразниться правильно. Как мне искупить свою вину?

– Ничего страшного, – тут же простил он. – Главное, чтобы было с кем играть, а как дразниться, это дело десятое.

– Кстати, Фор, – промолвила она, воспользовавшись моментом, – если бы у вас с Аквой появился постоянный товарищ по играм, могли бы вы пропустить на поверхность трех забавных посторонних.

– Если товарищ по играм останется с нами? Конечно!

– Тогда свяжись с Аквой, Фор, а я уточню у своих, что да как, – уверенным тоном заявила Глоха: она знала, что когда имеешь дело с детьми, взрослая уверенность помогает. Иногда.

– Договорились! – заводной нырнул куда‑то в глубь заводи, а Глоха вынырнула на поверхность и крикнула Тренту:

– Превращай меня!

Волшебник, однако, не торопился.