«Дорогой, ты, конечно, прав, но…»

«Алё, – говорю, – родители! Чего вы там формировали, когда я видел вас неделю раз в два месяца в среднем? Да я рос, как лопух в овраге!»

«У тебя была лучшая школа с проживанием, дополнительные учителя, тщательно подобранная библиотека…»

«Унылый набор морализаторского чтива! Я тырил у ребят фантастику и читал её ночами в сортире!»

«Воспитание есть ограничение! Странно, что ты до сих пор этого не понял!»

«Ты не путаешь его с наказанием?»

«Личность формируется только внешним давлением. Чем сильнее давление и чем жёстче форма, тем более сильным и цельным будет человек».

«Цельным куском психопата он будет! Я тому живой пример!»

«Да, следует признать, что ты – наша педагогическая неудача».

«Отличное, блин, определение для сына! Может быть, следовало меня утилизовать как неудачный образец и начать заново? Почему вы так не поступили? Ах, да вы же умерли. Это, наверное, педагогическая победа…»

«С твоей стороны очень глупо перекладывать на нас ответственность за собственную никчёмность. У тебя были все возможности, и ты сознательно ими пренебрёг. Вечные тройки по математике! У тебя лучший репетитор! Ты просто лентяй! Человек лентягус!»

В какой то момент я понимаю, что диалог идёт в настоящем времени, а я смотрю на них снизу вверх.

«Ты сопротивляешься из чистого упрямства! Любая твоя реплика начинается с „нет“ или „но“!»

«Нет, пап, я…»

«Вот! Вот об этом я и говорю!»

«Но, пап, я же…»

«Ты упрямый, как осёл! Не слышишь никого, кроме себя! Никогда не признаёшь своей неправоты!»

Я хочу сказать: «Ты в зеркало давно смотрел?» – но не могу, потому что мне снова десять лет, а в этом возрасте коммуникации с родителями анизотропны. По крайней мере, у меня. Были.

После ужина десятилетнего меня отправляют спать. В кабинет. На раскладушку. Одна радость – ко мне приходит кот. Он урчит, усыпляя.

Просыпаюсь утром взрослым, и всё начинается с начала. Этого ли я хотел, когда просил хшайту вернуть мне родителей?

***

Осталось буквально две странички, но я что то расхотел их читать.

– Эй, народ! Мне определённо надо выпить.

– Аркогорь не ресает пробрем, Кэп сама, – азиатка откладывает толстый том маминых записей.

– С водой та же фигня, Сэкиль.

Глава 26. Аспид

Birds of a feather flock together.

Lewis Carroll. Alice in Wonderland

– Давайте ещё раз вернёмся к истории с колдуном.

– Увы, я не помню её окончания. Вся эта встреча кажется плодом воображения, уж слишком странно всё было. Может, я просто уснул пьяный в машине и всё увидел во сне. А кровь… Ну, подшутил кто то. Это вполне в духе кирзового юмора ЧВК шников – зарезать петуха, полить спящего кровью, сунуть в руки окровавленное мачете и разбудить. Отличная шутка, хихикали, небось, за спиной всем гарнизоном.

– И всё же, вам следует это вспомнить. Это важно!

– Важно кому? Откуда ощущение, что не мне?

– Вы не задумывались, Антон, что не случайно попадаете в странные ситуации? Что этому есть причина?

– У всего на свете есть причины. Но, как правило, они не важны. Живём мы со следствиями.

– Иногда важно осознать, какой именно из предметов, на который вы наступали в жизни, был граблями. Чтобы отличать их впредь.

– Мудрено задвинул. Или задвинула. Или задвинуло? Ты же Кобальт, да?

– Я предпочитаю обращение «Кобольд».