– Так что Нетта?

– Открыла Ксюше дверь. Она никак не могла, а Нетта влезла в окно и открыла изнутри. А ещё сказала, что пойдёт за Настей. Просила тебе передать, чтобы ты нашёл её на берегу срочно. Но сначала ты спал, а потом я забыл. Ничего не случилось?

– Не знаю пока. Пойду, пожалуй, проверю.

– Так мы возьмём Ксюшу?

– Если она попросит – обязательно.

– Спасибо, пап, ты самый лучший!

***

– Клюся, можно к тебе?

– Я не одета!

– Значит, нельзя?

– Значит, можно! Но хотя бы сделай вид, что не пялишься.

Клюся в трусах и майке на лямках. По бёдрам вьется кельтский орнамент наноскина, по плечам – абстрактный узор. Может быть, даже цветной. Мой выборочный дальтонизм окрасил только светящуюся оранжевую каплю люминесцентной серьги.

– Ты все равно пялишься.

– Разве наноскин не для этого?

– Защитный камуфляж. Все видят его и не видят меня. А ты смотришь на мои ляжки! Это неприлично, похотливый старик!

– Тьфу на тебя. Я по делу.

– Да уж кто бы сомневался. Перед ним роскошная молодая женщина фланирует в неглиже, а он, игнорируя её красу…

– Так пялюсь или игнорирую?

– Пялишься на ляжки, игнорируя меня.

– Клюся!

– И клюськаешь. Ладно, что тебе надо, кроме как облапать меня взглядом?

– Мне кажется, Настя в беде.

***

– Давай я уточню ещё раз – твоя галлюцинация явилась к твоему сыну в Дораме и сказала…

– Нетта – не галлюцинация. Ты её видела, Настя её видела, Миха её видел…

– Не обижайся, но ты фиктор. То есть, метаэксгибиционист – галлюцинируешь на публику. Иногда мне кажется, что я тоже «Эротическая фантазия Аспида номер два».

– Номер два?

– Номер один, разумеется, Нетта. Куда мне до неё… Так что ты от меня хочешь?

– Подежурь у капсулы. Подай сигнал на выход, если я не выйду сам.

– Говно вопрос. И да, я ничуточки за тебя не волнуюсь, не думай.

Однако наноскин на её руках (штаны она всё же надела) помрачнел и ушёл в готику.

***

На берегу Нетты нет. Следы босых ног на песке ведут в пещеру, где раньше был гроб Фигли, нашей самоназначенной покойницы.

Сейчас гроба нет, да и пещеры, в общем, тоже. Белая деревянная дверь с пластмассовой единичкой, прибитой бронзовыми обойными гвоздиками к полотну. Я нажал кнопку, противно зазуммерил электромеханический звонок, шаги, замок щёлкнул.

– Заходи, пап.

Настя посторонилась, пропуская меня в небольшую тёмную прихожую.

– Можешь не разуваться, Нетта всё равно песка натащила…

Нетта сидит в продавленном старом кресле, поджав под себя босые загорелые ноги. Рядом на тумбочке голубой пластмассовый телефон с диском. Провод по прежнему короткий. Её янтарные глаза смотрят на ту, что стоит у окна. Окна на скучную улицу почти забытого мной города.

– Здравствуй, Антон.

– Привет, Анюта. Не думал, что увидимся.

– Мы всё ещё кружим в ночи, и нас всё так же пожирает пламя. Но у нас с тобой прекрасная дочь.

– Самая лучшая. Хорошо, что ты её увидела. А это… – я показал на Нетту.

– Мы уже познакомились. И нет, я не ревную тебя к твоему одиночеству.

Нетта очень серьёзно и благодарно ей кивнула.

– Ты всё понимаешь, – сказала она, вставая. – Я сделаю чай.

– Сахар в шкафчике над столом, чай в жестяной банке со слонами, левую конфорку не зажигай, она сломана, ставь чайник на правую, – напутствовала её Анюта, и Нетта пошлепала босыми ногами в темноту коридора.