– Просто прохожие, – ответил я уклончиво. – Если тебя отвязать, ты кусаться не будешь?

– Я – нет. Но есть те, кто будут.

– Ну, вот когда будут, тогда и посмотрим.

– Готово, – с удовольствием сказала Натаха, сматывая цепь и запихивая её в чемоданчик. Бездонный он, что ли?

– Сто мы будем дерать дарьсе? – спросила Сэкиль. – Мы есё не всё осмотрери.

– Бежать… Будете… Быстро… – выдохнула негритянка.

– От кого?

– От тех, кто вас изнасилует, убьёт, снова изнасилует и съест. Если догонят.

– Какая приятная перспектива, – вздохнул я. – И где же эти милые люди?

– Скоро придут, чтобы сделать это со мной.

– Думаю, не надо их здать! – сказала нервно азиатка. – Я не рюбрю, когда меня насируют. Надо уходить.

Она достала из сумки и надела рубашку. Видимо, одетой чувствовала себя более защищённой от насилия. Поколебавшись, вытащила запасную футболку и дала негритянке.

– Что делаем, Кэп? – спросила Натаха.

Интересно, конечно, что за нечисть тут водится, но чернявую мадам надо буквально на себе тащить, не чувствую я боеготовности вверенного мне подразделения.

– Уходим, – решился я. – Натаха, тащи эту немочь, Сэкиль, выводи их отсюда, я прикрываю. Пошли.

Натаха молча обхватила негритянку за талию – та только сдавленно пискнула – и взвалила на плечо, как мешок. Сэкиль быстрым шагом двинулась впереди с фонариком, я пошёл замыкающим, оглядываясь в темноту сзади. Поэтому именно я увидел мелькание света среди переплетения труб.

– Давайте быстрее! Девочки, ускорились!

За нами бегут люди с тусклыми чадящими факелами, переплетаясь тёмными силуэтами с мечущимися тенями. Выглядит неприятно. С такой целеустремленностью они вряд ли просто хотят поздороваться. Бегут быстро, молча, сопя и топоча. Факелы трещат во влажном горячем воздухе.

Я достал из кобуры пистолет и, поколебавшись, выстрелил вверх. Дал, так сказать, предупредительный. Всё таки у нас только слова негритянки, которую мы видим первый раз в жизни. Предупреждение вышло на славу – пуля, отрикошетив от потолка, пробила трубу на стене, и оттуда ударила струя пара, в которую как раз и вбежали с разгона преследователи. Чёрт, стрелять на поражение вышло бы более гуманно. Дикий вопль боли дал понять, что мы с ними точно не подружимся.

Да не очень то и хотелось.

Натаха, свалив на меня костлявую негритянку, обмотала решётку трофейной цепью и защёлкнула замок. Мы некоторое время стояли, пытаясь отдышаться, и смотрели на подпертую столом деревянную дверь тамбура. Никто в неё не ломится, преследователи то ли напуганы выстрелом, то ли пострадали от ожогов. Прохладный сухой воздух на лестничной площадке кажется необычайно приятным.

– Выход был познавательным, но малопродуктивным, – подвёл я итог. – Всей прибыли – одна сильно загорелая мадам.

– Не уверена, что она стоит потраченного патрона, – недовольно пробормотала Натаха.

Тут я с ней солидарен, пополнить боезапас негде. И всё же, что то подсказывает, что избежать близкой встречи с факелоносцами было верным решением.

– Обидно, что мы не смогри посмотреть этаз… – вздохнула Сэкиль.

Не поспоришь. Технический уровень – это интересно. Мало ли что там есть ценного. Инструменты для Натахи, например. Ну и вообще любопытно разобраться, как всё устроено.

– Может, мы туда ещё вернёмся, – сказал я.

Из за двери раздался сильно приглушённый, но вполне различимый вопль боли, ужаса и отчаяния. Надсадный, на разрыв глотки вой невыносимой муки. Он тянулся и тянулся, продирая нутро мелкой дрожью. Потом захлебнулся и смолк.