Еда, вопреки ожиданиям графини, оказалась не такой уж и плохой. Конина, жареная с душистыми степными травами, была хоть и жестковата, но приятна на вкус; вот разве что несколько глотков питья из перебродившего кобыльего молока дались Элине с трудом. К счастью, западный обычай тостов был здесь не в моде, и этими глотками можно было ограничиться. Ели, разумеется, руками; закончив трапезу, хан важно вытер жирные пальцы о халат и объявил свое решение.

– Нам разрешено пересечь земли великого хана, – перевел на луситский Эйрих, – но мы должны уплатить пошлину в размере пяти золотых с каждого.

И тут Йолленгел, помня о своем обещании не обременять спутников расходами, решил проявить инициативу. Он извлек из глубин своей мешковатой куртки флейту и выжидательно посмотрел на Эйриха. Тот явно не пришел в восторг от этой идеи, но делать было нечего – пришлось переводить:

– Наш товарищ Йорен из Столенхейма просит позволения развлечь великого хана музыкой.

Курибай величественно кивнул. Элина ожидала, что для вождя кочевников эльф выберет что‑нибудь воинственное, но, должно быть, таких мелодий не было в его репертуаре. Он снова заиграл что‑то печальное.

Через несколько минут Судэбай впервые нарушил свое молчание.

– Этот жалкий плач не для воинов, – презрительно фыркнул он.

– Да, это не для воинов, – согласился хан, – но это хорошая мелодия для рабов, оплакивающих свою свободу. Я люблю слушать жалобные песни побежденных. Продолжай, чужеземец.

Йолленгелу пришлось исполнить несколько произведений, прежде чем Курибай позволил ему остановиться.

– Слушайте волю хана, – изрек он. – Вы двое получите пайцзу и можете ехать. Я освобождаю вас от уплаты пошлины. А Йарын останется у меня и будет играть на моих пирах.

Эйрих перевел. Йолленгел испугано вытаращил глаза. Элина похолодела и открыла было рот, готовая отстаивать свободу эльфа.

– Не вздумайте возражать, – процедил ей Эйрих по‑тарвилонски.

Элина метнула на него испепеляющий взгляд.

– Но…

– Вы что, хотите, чтобы нас всех троих посадили на кол?

Эйрих обернулся к Курибаю.

– Мы благодарим великого хана.

Слуга принес две пайцзы – это были овальные металлические пластинки с выгравированным на них сложным узором. Эйрих и Элина поднялись и, сопровождаемые умоляющим взглядом эльфа, направились к выходу. Прежде, чем покинуть шатер, Эйрих еще раз поклонился хану и почти силой заставил Элину сделать то же самое.

– Вы продали нашего товарища в рабство за 15 золотых! – накинулась на него графиня, едва они отошли от шатра.

– Во‑первых, я никого не продавал – он сам напросился, – спокойно ответил Эйрих. – Во‑вторых, хан теперь не отпустит его и за бОльшую сумму. В‑третьих, это не рабство. Рабов вы видели. А Йолленгел теперь придворный музыкант.

– На Западе придворный музыкант может оставить двор, когда пожелает!

– Мы не на Западе, и чем скорее вы это усвоите, тем лучше.

– Вы всегда хотели избавиться от Йолленгела, вот и радуетесь!

– Не знаю – может, он еще и мог быть нам полезен. Но что произошло, то произошло. В конце концов, он сам хотел поселиться гденибудь на востоке.

– Что они с ним сделают, когда узнают, что он эльф?

– Ничего плохого. Высшей расой они считают только себя. А что эльф, что лусит, что мы с вами – для них едино; главное, чтобы исправно служили им. Ну разве что эльф – это экзотика, и Курибай будет ценить его еще больше, чем просто музыканта.

– Но послушайте, мы не можем так просто оставить его там против его воли!

– Ошибаетесь.