– Но послушайте, мы не можем так просто оставить его там против его воли!

– Ошибаетесь. Мы не можем н е оставить его там. В становище хана имеет значение только воля хана.

– Наверняка можно устроить побег.

– Можно. Но крайне неблагоразумно, находясь в сердце степи, ссориться со степняками. Если вам угодно поиграть в игры со смертью, это, конечно, ваше право. Но лично я здесь не за этим. Я здесь всего лишь проездом в Дулпур. Да и у вас, помнится, было какое‑то важное и спешное дело на востоке?

Вновь он сражал ее этим аргументом. Элина не имела права на излишний риск по дороге, если хотела спасти Артена. С другой стороны, если она спасует перед задачей освобождения Йолленгела сейчас, то как она справится с задачей освобождения принца, которого наверняка стерегут куда более тщательно? Однако к побегу принца можно будет старательно и незаметно готовиться, а здесь у них нет никакой свободы маневра, они на виду и должны уехать…

– А пайцза нам не поможет? – неуверенно спросила Элина.

– Это всего лишь медная пайцза, удостоверяющая право предъявителя на проезд через признающие власть хана земли. И не более чем. Бывает еще серебряная пайцза, означающая, что степняки должны оказывать содействие ее предъявителю, и золотая – эта значит, что предъявитель действует от имени самого хана, и степняк любого ранга обязан выполнять его приказы. Но нам такой роскоши не достать.

В юрте один из луситских послов спросил их, куда девался их третий спутник. Элина угрюмо поведала о случившемся.

– Эти скоты норовят наложить лапу на все, до чего дотянутся, – понизив голос, сказал лусит. – Ну, теперь уж ничего не поделаешь. У Курибая нет никаких контактов со Столенхеймом, так что ему нет резона церемониться.

Явившийся следом кочевник объявил, что хан позволяет гостям с запада взять себе коней из табуна – тех, которых они поймают с одного броска аркана. Элина вопросительно взглянула на Эйриха – она не умела бросать аркан, это было не западное и тем паче не рыцарское приспособление – но Эйрих кивнул утвердительно, очевидно, ему и это было по плечу. И действительно, после того как их проводили к табуну, Эйрих с первого раза заарканил злобного степного конька и быстро принудил его к повиновению, а затем, уже сидя у него на спине, раздобыл скакуна и для Элины. Воины одобрительно поцокали языками, глядя, как ловко обращается с арканом пришелец с Запада.

Сбруя у Эйриха и Элины сохранилась собственная – они привезли ее на повозке вместе с другими личными вещами, так что теперь ничто не мешало им ехать дальше. Эйрих настоял на том, чтобы покинуть стойбище немедленно; во многом это было продиктовано его желанием поскорее увеличить дистанцию между Элиной и Йолленгелом и избавить первую от искушения попытаться освободить последнего.

– Между прочим, ну и наговорили вы Курибаю, – неодобрительно заметил Эйрих, когда становище осталось позади. – Вы же почти позвали его в гости.

– Я рассказал ему, что армия Тарвилона могуча, а крепости неприступны!

– возмутилась Элина.

– Все, что вы говорили о тарвилонской армии, Курибай делил на четыре. Он не так глуп, чтобы ожидать, что вы скажете ему правду. А вот из остальных вопросов он мог составить себе вполне полное представление, что Тарвилон – достаточно благополучная и небедная страна с мягким климатом, благодаря которому у его коней не будет проблем с кормом, а у его солдат – с продвижением. При этом тарвилонские города пользуются значительной самостоятельностью, да и власть короля над баронами далеко не абсолютна – а это значит, что в критических условиях тарвилонцам будет трудно быстро организовать централизованное сопротивление. Короче говоря, ваш рассказ был бы увесистым камушком на чашу весов, склоняющуюся в пользу похода на Запад.