– Могу лишь повторить, что вы дешево отделались, – кивнул Эйрих. – Надеюсь, вы никому не собираетесь мстить?

– А это возможно? – тут же заинтересовалась графиня.

– Да, только очень хлопотно. Такие люди, как Фандертольд, заботятся о своей безопасности. Потребовалась бы серьезная подготовка. Игра не стоит свеч. Фандертольд ничуть не хуже множества таких же мерзавцев, обретающихся в разных городах по всему побережью.

– Ну, раз вы так говорите… – протянула Элина. – По правде говоря, мне хочется поскорее оставить все это позади.

– Как только вы сможете ехать верхом, мы покинем город, – кивнул Эйрих.

– Кстати, а как вам удалось так быстро сюда добраться? – поинтересовалась Элина. – Вы сбежали из тюрьмы?

Тут произошло нечто невероятное: впервые за время их знакомства на лице Эйриха отобразилось смущение.

– Честно говоря, меня вытащил Йолленгел, – признался он.

Округлившиеся глаза Элины с немым вопросом уставились на эльфа.

– Моя заслуга не так уж велика, – произнес тот, но от его скромности разило фальшью за милю. – Я всего лишь уплатил выкуп.

– Откуда вы взяли деньги?

– Вообще‑то поначалу это было большой проблемой, – эльф в эту минуту выглядел точь‑в‑точь как рыцарь, повествующий о своих приключениях и странствиях (часто по большей части выдуманных) в кругу почтительно внимающих слушателей. – Мне удалось тогда убежать, но, едва я остановился и перевел дух, как радость о чудесном избавлении стала уступать место отчаянию, – Йолленгел и сам не заметил, как перешел на приподнятый слог. – Я стоял посреди какой‑то улицы, не имея представления, где нахожусь и что делать дальше. И вокруг были люди, столько людей… Я попытался отыскать дорогу в порт, даже не надеясь на успех – и впрямь, мои старания оказались тщетными. Мне некуда было идти, я не знал местного языка, у меня не было ни гроша в кармане, я даже лишился своей флейты – о, до сих пор меня охватывает гнев при мысли о негодяе, сломавшем ее! Этот инструмент пережил не одно поколение моих предков… До самого вечера я бесцельно бродил по улицам, побывал в конце концов и в порту, но что было в том проку через несколько часов после ухода корабля! Ночевать мне пришлось на голой земле в какой‑то подворотне. На другой день я вновь бесцельно скитался по городу. У меня не было и крошки во рту, мне лишь удалось выпросить у водоноши несколько глотков воды. На третий день повторялось все то же самое, но, когда дело уже шло к вечеру, судьба улыбнулась мне. Какой‑то хорошо одетый человек окликнул меня и подошел ко мне. Я попытался ответить ему по‑луситски, и оказалось, что он, хотя и плохо, знает этот язык! (Элина улыбнулась: эльф и сам был не лучшим знатоком луситского). Выяснилось, что этот человек – подручный богатого купца; в тот злосчастный день, когда все мы разлучились, он слышал на улице мою игру, и она ему понравилась, однако тогда он принужден был спешить по делам. Теперь, отыскав меня вновь, он решил представить меня своему господину. Купец тоже не остался равнодушен к моей музыке, хотя и заявил, что у него есть и более искусные музыканты. (Это признание явно было для эльфа не слишком приятным. ) Он предложил мне хорошие деньги за то, чтобы я обучил их своим мелодиям. Я немного поторговался и поднял цену, – добавил Йолленгел со скромным достоинством, тут же возместив урон своему самолюбию. – За эти деньги, правда, мне пришлось играть почти без отдыха, и вот, проведя два дня в доме купца, я получил свой гонорар. Я рассудил, что, если отправлюсь выручать Эйриха лично, то, пожалуй, и сам окажусь за решеткой, и попросил торговца, чтобы тот послал с деньгами в тюрьму своего человека.