|
Артиллерийский огонь усилился. Уже светало. Противник пошел в наступление. - Началось... - сказал Штейнбреннер. - Вот бы сейчас очутиться на передовой! При таком размахе наступления то и дело приходится пополнять убыль в частях. В несколько дней можно стать унтер-офицером. - Или угодить под танк! - Эх ты! И вечно у вас, старичья, мрачные мысли! Этак далеко не уедешь. Не всех же убивают. - Конечно. Иначе и войны бы не было. Они опять заползли в подвал. Гребер улегся и попытался заснуть. Но не смог. Он невольно прислушивался к грохоту фронта. Наступил день - сырой и серый. Фронт бушевал. В бой были введены танки. На юге переднюю линию обороны уже отбросили назад. Гудели самолеты, по равнине двигались автоколонны. Уходили в тыл раненые. Рота ждала, что ее введут в бой. С минуты на минуту должен был поступить приказ. В десять часов Гребера вызвали к Раз. Ротный командир переменил квартиру. Он жил теперь в другом, уцелевшем углу каменного дома. Рядом помещалась канцелярия. Комната Раз была на первом этаже. Колченогий стол, развалившаяся большая печь, на которой лежало несколько одеял, походная кровать, стул - вот и вся обстановка. За выбитым окном виднелась воронка. Окно заклеили бумагой. В комнате было холодно. На столе стояла спиртовка с кофейником. - Приказ о вашем отпуске подписан, - сказал Раэ. Он налил кофе в пеструю чашку без ручки. - Представьте! Вас это удивляет? - Так точно, господин лейтенант! - Меня тоже. Отпускной билет в канцелярии. Пойдите возьмите. И чтобы духу вашего здесь не было. Может, вас прихватит какая-нибудь попутная машина. Я жду, что вот-вот всякие отпуска будут отменены. А если вы уже уехали, то уехали, понятно? - Так точно, господин лейтенант! Казалось, Раэ хотел еще что-то добавить, но потом передумал, вышел из-за стола и пожал Греберу руку. - Всего хорошего, а главное - поскорей убирайтесь отсюда. Вы ведь уже давно на передовой. И заслужили отдых. Лейтенант отвернулся и подошел к окну. Оно было для него слишком низко. Пришлось нагнуться, чтобы посмотреть наружу. Гребер повернулся кругом и отправился в канцелярию. Проходя мимо окна, он увидел ордена на груди Раэ. Головы не было видно. Писарь сунул Греберу билет со всеми подписями и печатями. - Везет тебе, - буркнул он. - И даже не женат? Верно? - Нет. Но это мой первый отпуск за два года. - Ну и повезло! - повторил писарь. - Да. Подумать только, получить отпуск теперь, когда такое тяжелое положение. - Я же не выбирал время. Гребер вернулся в подвал. Он уже не верил в отпуск и потому заранее не стал укладываться. Да и укладывать-то было почти нечего. Быстро собрал он свои вещи. Среди них была и писанная лаковыми красками русская иконка, которую он хотел отдать матери. Он подобрал ее где-то в пути. Гребер пристроился на санитарный автомобиль. Машина, переполненная ранеными, угодила в занесенную снегом колдобину, запасного водителя выбросило из кабины, он сломал себе руку. |
