Да-да, именно частный детектив, а вовсе не государственные службы защиты правопорядка, сумел выйти на след опаснейшего преступника. Уилкерсон получил от владельца ломбарда информацию о человеке, заложившем золотое украшение, похожее на то, что было снято с тела Дженни Миллер. Подпись под закладной оказалась поддельной и была сделана от имени несуществующего человека, владелец же опознал Мэнсфилда по описанию со слов детектива.

Так Уилкерсон в мае 1916 г. узнал, что убийца обретается где-то в окрестностях Канзас-сити. Дальнейший розыск явился делом техники. Детектив обратился к прокурору штата и добился открытия ордера на арест Мэнсфилда.

Надо сказать, что документ этот оказался в высшей степени необычным. Из него следовало, что Мэнсфилд обвинялся в убийстве 5 июня 1912 г. Энн и Роллин Хадсон в Паоле [этому преступлению посвящена предыдущая глава], массовом убийстве 9 июня 1912 г. в Виллиске семьи Мур и сестёр Стиллинджер, массовом убийстве в Блю-Айленд 5 июля 1914 г. своей жены, дочери и супругов Мислич, а также в двух нападениях в Авроре, жертвой которых оба раза являлась Дженни Миллер, убитая в ходе последнего ограбления. Документ этот примечательно неточен, например, в нём неправильно указаны имена и возраст сестёр Стиллинджер, строго говоря, официальный документ обвинял Мэнсфилда в убийстве не существовавших людей. Не совсем понятно, для чего Уилкерсон добился включения в ордер эпизода, связанного с убийством в Паоле в июне 1912 г., и как он вообще планировал доказывать причастность Мэнсфилда к этому преступлению. Никаких объективных данных, никаких свидетельских показаний, связывающих «Блэки» с убийством четы Хадсон, тогда не существовало. Кстати, не появились они и позже.

Джеймс Ньютон Уилкерсон вёл методичный розыск Мэнсфилда независимо от полиции, которая, получив информацию об открытии ордера на арест последнего, также приняла меры по установлению его местонахождения. Удача сопутствовала частному детективу и в июле 1916 г. он произвёл арест «Блэки», после чего сразу же возбудил ходатайство об экстрадиции Мэнсфилда из Канзаса в Айову. Видимо, вопрос этот был решён с Генеральным прокурором штата загодя, потому что нужное Уилкерсону решение было принято в считаные дни.

Такая быстрота работы бюрократической машины сама по себе выглядит довольно подозрительной, но ощущение странности ещё более усилится, если мы вспомним об обвинениях Мэнсфилда в двойном убийстве в Паоле, на территории Канзаса. Теоретически, прокуратура Канзаса не должна была выпускать арестованного из своей юрисдикции, другими словами, Мэнсфилда следовало сначала судить за это двойное убийство, тем более, что и по времени совершения преступление в Паоле являлось более ранним, чем в Виллиске. Тем не менее, окружной прокурор Канзас-сити всего один раз допросил «Блэки» и быстренько передал его в Айову, а если быть совсем точным — прокуратуре округа Монтгомери, в юрисдикции которой находится Виллиска.

Упомянутые детали [странный ордер на арест, стремительная и притом незаконная экстрадиция из Канзаса в Айову] невольно заставляют подозревать, что за всей этой историей стоит некий серьёзный политический заказ, интрига политических противников сенатора Фрэнка Джонса, в интересах которых и действовал детектив Уилкерсон. Уж больно гладко, ловко и быстро проворачивал свои дела последний — в обыденной жизни так не получается.

Как бы там ни было, Джеймс Уилкерсон прибыл в Виллиску в июле 1916 г. как национальный герой, как настоящий триумфатор. Ему, разве что, лаврового венка на голове недоставало: детектива знал в лицо весь город, все спешили засвидетельствовать ему своё почтение и на его стороне совершенно явно были симпатии всего общества.