|
В микроскоп и сквозь очки я все равно смотрел своими глазами; ибо, лишь оставаясь ощутимыми и видимыми, предметы начинали существовать для нас, послушно занимая место в пространстве и времени среди других предметов; даже если мы поднимемся до луны или спустимся на дно океана, мы останемся людьми в мире людей. А таинственные реалии, которые рукой не потрогаешь: силы, планеты, молекулы, волны, — лишь зияющая пустота, углубленная нашим неведением и прикрытая словами. Природа никогда не откроет нам своих секретов, потому что у нее секретов нет: мы сами придумываем вопросы и конструируем ответы на них, и на дне наших реторт мы обнаруживаем только собственные мысли; эти мысли способны с течением времени умножаться, усложняться, объединяться во все более хитроумные системы, но как они могут вытащить меня из меня самого? Я приложил глаз к микроскопу; я вечно буду видеть одну и ту же картину перед моими глазами, перед моим мысленным взором; ничто никогда не станет другим, и сам я не сделаюсь другим.
Было около полуночи, когда я с удивлением услышал стук колес; влажная дорога хлюпала под лошадиными копытами. Я вышел с канделябром в сад; из коляски выскочила Марианна, она была одна. — Почему ты так рано? Она проскользнула мимо, не обняв меня, даже не глянув в мою сторону; я последовал за ней в библиотеку. Она встала у огня, и мне показалось, что она дрожит. — Ты замерзла, — тронул я ее за руку. Она живо отпрянула от меня: — Нет. — Что с тобой? Она обратила ко мне лицо: оно было очень бледным под черным капюшоном; она смотрела на меня, будто видела впервые; прежде я уже видел это выражение на лицах других: это был ужас. Я повторял: «Что с тобой?» — но я и без того знал. — Это правда? — спросила она. — О чем ты? — То, что сказал мне Бомпар, правда? — Ты видела Бомпара? Где же? — Он распорядился доставить письмо в наш дом. Я побывала у Бомпара. Я застала его в кресле, парализованным. Он сказал, что хотел перед смертью отомстить за себя. Голос ее звучал отрывисто, она смотрела застывшим взглядом. Она подошла ко мне: — Он прав, на твоем лице нет ни морщинки. — Марианна протянула руку и тронула мои волосы. — Они обесцвечены, да? — Что он рассказал тебе? — Все: про Кармону, про Карла Пятого. Невероятно. Это правда? — Это правда. — Так это правда! Она отступила на шаг и вперилась в меня диким взглядом. — Не смотри на меня так, Марианна, я не привидение. — Привидение мне было бы понятнее, чем ты, — медленно проговорила она. — Марианна! Мы любим друг друга, и ничто не может разрушить нашу любовь. Что значат прошлое и будущее? Слова Бомпара ничего не меняют. — Все изменилось навсегда. — Она упала в кресло и закрыла лицо руками. — Ах! Лучше бы ты умер! Я опустился подле нее на колени, отвел от ее лица руки: — Посмотри на меня. Разве ты меня не узнаешь? Это же я, в самом деле я. Я, а не кто-то другой. — Ах, — возмутилась она, — зачем ты скрыл от меня правду? — А ты любила бы меня, если бы знала? — Никогда! — Почему? Разве я проклят? Или одержим дьяволом? — Я отдала тебе всю себя целиком. Я думала, что и ты теперь мой в жизни и в смерти. А ты дал мне взамен лишь ничтожную часть твоей жизни. — Ее душили рыдания. — Женщина среди сотен других женщин! Придет день, когда ты даже не вспомнишь моего имени. И это будешь ты, ты, и никто другой. Нет. — Она встала. — Нет, это невозможно. |
