Борис отпил пиво, поставил банку на землю и сморщился.

— Да ты не скрывай, — сказал Серёга. — Тут все свои.

— Что, менты повязали? — поинтересовался кто-то ещё. Борис свернул самокрутку, прикурил, сплюнул, почесал в затылке и спокойно сказал:

— Я вчера свояку нос откусил.

Недолгое изумлённое молчание взорвалось хохотом, хотя смешного вроде бы ничего и не было. Наиболее смешливые ещё похохатывали, а сварщик уже деловито расспрашивал, как всё случилось.

— Да как? — вяло отвечал Борис. — Этот интеллигент давно меня достаёт.

— Почему интеллигент? — поинтересовался я.

— Говори, говори! — сказал Сергей. — Алексеич — свой человек.

Борис оценивающе посмотрел на меня и продолжил:

— Трезвый Женька — мужик хоть куда! А как вольёт пузырь, и начинают в нём вулканчики играть. И жить я не умею, и обстановка у него лучше, и машина есть, а у меня всего мопед. Я, конечно, молчу, а он дальше… Моя Света — контролёром, а его Лариса торговый техникум окончила. Я — водила, а он прораб. Ты, мол, жить не умеешь.

— И вчера тоже? — спросил сварщик.

— И вчера. Выпили по одной. Светка самогонки налила. У него крыша и поехала. Схватил меня за горло, начал душить. Ну, я его за уши и цапнул за носяру зубами.

Мужики снова заржали.

— Что, так целиком и отхватил? — спросил Сергей.

— Самый кончик. Напрочь! Хорошо хоть выплюнул.

— Да, — задумчиво сказал вечно трущийся у пивнушки бывший спортсмен Толян. — Это тебе сто восьмая светит. Тяжкие телесные повреждения…

— Ну, а «скорая», что? — спросил сварщик. — Там ведь две штуки подъезжали.

— Хорошо, хоть телефон есть, — сказал Борис. — Приехали в момент. Кровь остановили. Нос искали, ну, этот, пипку самую. Нашли под телевизором. Врач говорит, хорошо хоть не затоптали. Вроде пришили.

Сергей уже допил банку и выжидательно смотрел на меня, показывая указательный палец.

— Ладно, — согласился я. — Возьми ещё банку, а то у Бориса, наверное, и денег сейчас нет.

Сергей принёс пиво и целую колоду мокрых и мятых денег.

— Во всём этом, — сказал спортсмен Толян, прицеливаясь к полной банке, — есть одна загвоздка. Вот, как утрясти это дело?

— Милиция прямо дома протокол состряпала, а что дальше, не знаю.

— Может, на тормозах всё сойдёт? — предположил Сергей.

— Ну, ты пей, Борис, пиво, — сказал я. — Случай, конечно, вышел дикий и одновременно смешной.

Я поднялся со скамейки. Серёга встрепенулся:

— Алексеич! Я долг отдам. Как штык! И Борису помочь надо.

Я пожал плечами и пошёл домой, уныло и грустно думая о том, что, может, и прав был академик, недавно заявивший, что человек всего лишь на четверть человек, а на остальные три четверти — зверь. Правда, выразился он не так прямо: мямлил о примате биологического над духовным. И вот пример — откусил нос свояку. Так кем он был, этот Борис, в момент откушения, откусывания или как там?

Я пришёл домой, сел за рабочий стол и спрятал рукопись начатого рассказа в ящик. Зачем писать? Зачем ломать голову, увечить сердце?.. Вот он, позади меня стеллаж, где стоят книги выдающихся мыслителей за почти всю письменную историю цивилизации, от Библии и Гомера до последних отчаянно крикливых словописцев.