303

Элеонора Девито Оуэн была необыкновенной женщиной. За свою жизнь она успела поработать журналисткой, драматургом, преподавателем, художником по костюмам, театральной актрисой и невероятно успешным защитником интересов душевнобольных. Разговор наш пришлось на некоторое время отложить, пока Элеонора самостоятельно путешествовала по стране, навещая свою 90-летнюю младшую сестру. Элеонора Оуэн умерла в начале 2022 г., отметив свой 101-й день рождения, через несколько недель после публикации мемуаров «Исчезнувшая комната» (The Gone Room). При нашей встрече она была полна энергии, страстно говорила о политическом прошлом и настоящем и старалась приуменьшить свой вклад в исправление одной из ошибок психиатрии прошлого. Если бы моя система убеждений была совсем другой, я бы сказал, что возможность пообщаться с ней стала для меня настоящим благословением.

 304

Я имел удовольствие и привилегию вести долгие беседы с Флинн и Хонбергом. Слушая, как они в свои зрелые годы размышляют о выпавшей на их долю нелегкой борьбе, отчетливо понимаешь, как выглядит достойно прожитая жизнь.

 305

Да, если вы еще не поняли, я безмерно восхищаюсь Тори и считаю его образцом для подражания; кроме того, он очень добрый и порядочный человек.

 306

К политику, который вообще-то не отличается сочувствием к обездоленным, но вдруг избирательно проявляет интерес к конкретной теме, которая затрагивает его лично, можно относиться как с предубеждением, так и с благодарностью. Вот вам еще один повод для предубеждения: многие ученые и в самом деле мечтают: «Пожалуйста, пожалуйста, пусть родственник какого-нибудь сенатора-республиканца заболеет той ужасной болезнью, которую я изучаю, и тогда мы наконец получим достаточно средств, чтобы придумать, как ее вылечить».

 307

Когда в середине 1980-х я перешел на работу в Стэнфорд, качество биологической психиатрии в Бэй Эриа было предметом гордости: Стэнфорд уже вытеснил психоаналитиков с руководящих постов на факультете психиатрии, и Калифорнийский университет последовал его примеру. Это определенно был сдвиг.

 308

Окончательное развенчание теории шизофреногенной матери может показаться довольно проблематичным. Считалось, что шизофреногенные матери (или отцы, или члены семьи) доводили своих близких до поздней подростковой шизофрении токсичным взаимодействием с ними. Но с обнаружением таких вещей, как повышенный уровень дофамина, ослабленные нервные связи в лобной коре и увеличение желудочков мозга, стало понятно, что шизофрения – это биологическое заболевание. Другими словами, негативный опыт (например, неблагоприятный стиль воспитания) не может быть причиной болезни, если болезнь связана со структурными и химическими изменениями в мозге. Но ведь опыт действительно меняет мозг; вернитесь к примерам из глав 3 и 4: бедность в детстве истончает лобную кору; хронический стресс уменьшает гиппокамп и увеличивает миндалину. Так почему же не может быть так, что шизофреногенный стиль материнского воспитания вызывает шизофрению, провоцируя повышение уровня дофамина, атрофию коры головного мозга и так далее? Это было бы вполне в русле современных взглядов на взаимодействие биологии и среды. Неужели мы только что возродили теорию шизофреногенной матери? Вовсе нет. Нет никаких научных доказательств того, что какой бы то ни было стиль воспитания может стать причиной подобных изменений структур мозга. Специалисты даже не смогли прийти к консенсусу относительно того, в чем заключается этот стиль. Никто не смог доказать, что «шизофреногенные» матери со здоровыми детьми вели себя иначе.