Железный каркас койки тяжело лежал на его груди.
Брайс попробовал бороться с этим весом, но во время этой борьбы сквозь
охватившее его чувство ужаса пробился какой-то голос, спокойный и
вкрадчивый.
-- Зачем утруждать себя борьбой? -- спрашивал голос. -- Зачем
сопротивляться, если смерть неизбежна?
Брайс попытался сбросить с себя металлическую койку, но тут подплыл
матрац и опустился ему прямо на лицо, словно стремясь удушить по тайному
сговору с водой.
-- А чем плох такой вариант смерти? -- лукаво спросил внутренний голос.
-- Уж это будет получше, чем безумие и боль.
Койка приподнялась на несколько дюймов, потом снова тяжело опустилась,
будто к ней добавился новый вес. А может быть, просто кто-то взобрался на
нее, спасаясь от наводнения?
-- Всего-то одна-две неприятные минуты, прежде чем погрузиться в сон, в
сон, более глубокий и мирный, чем любой из твоих прежних снов. Его уже
никогда и ничто не прервет, ничто и никогда не посягнет на него. И никогда
уже тебя не потревожит эта жизнь.
-- Да, -- отвечал голосу Брайс, -- это было бы так хорошо, так желанно.
Но вот эта боль, как мне перенести ее сейчас?
-- Легко. Ты только не сопротивляйся этому, ведь это тайна, это выход.
Всего лишь несколько неприятных мгновений, а потом ты поплывешь. Вот
увидишь.
-- Я что, уже сошел с ума? Неужели эта болезнь ударяет так быстро?
-- Нет-нет, ты не сошел с ума. Просто такое бесхлопотное умирание будет
самым мудрым из всего, что ты когда-либо сделал.
-- Но мои легкие рвутся на куски. Они болят, болят!
-- Это ненадолго. Дыши в воде. Один глубокий вдох -- и больше не будет
никакой боли. -- Я не могу. Я боюсь.
-- Это легче, чем ты думаешь.
-- Кто ты?
-- Я твой друг. Я -- это ты.
-- А ты останешься со мной?
-- Всегда.
-- Навеки...
-- И во веки веков...
-- ...аминь?..
-- ...аминь...
Огромным пузырем последний воздух судорожно вышел из тела Брайса, и
хотя он в ужасе еще пытался кричать, хотя его руки и голова еще бились в
воде, боль, как и обещал внутренний голос, была недолгой. Ласковые покровы
бессознания, подобно шелковистой ткани, окутали его глаза, ослабло и
унеслось прочь неудобство от невозможности дышать, улетучивалась боль.
Ощущение беспомощности уже не было таким страшным, а страдания стали утихать
и мучили теперь меньше, меньше, меньше...
Это было именно так, как сказал голос: "Легко".
И никогда больше не бежать от истребления, не страшиться
неопределенного будущего, не быть жертвой болезни, разрушающей разум и тело.
И больше никаких огорчений. |