|
Затем пол под ним дрогнул и вместе со стенами начал раскачиваться вверх и вниз, из стороны в сторону, будто Корабль превратился в древнее морское судно, ставшее игрушкой бури. Теперь Литвин не видел, как идет сражение, не видел темных угловатых модулей и маневрирующих крейсеров, пламени их дюз и крохотных мошек-истребителей; яростный свет ослеплял его, и на мгновение подумалось, что Корабль вдруг погрузился в центр новосотворенной звезды. Он услышал испуганные крики женщин и сам застонал, не в силах избавиться от этого страшного сияния, выжигавшего мозг. «Конец! Ударили ракеты!..» – мелькнула мысль, но его агония все длилась и длилась, и ни Корабль, ни его тело не рассыпались в прах. Он был еще на этом свете, а не в преисподней; тряска, чудовищный огонь, вздохи Йо и Эби, но больше – ничего…
«Корабль! – воззвал Литвин. – Что творится, во имя Галактики?» «Включено защитное поле. Оно поглощает энергию ядерного распада». «Сто сорок тысяч мегатонн?!» «Сто тридцать восемь и шесть десятых», – сухо проинформировал Корабль, и в тот же миг угасло сияние и прекратилась вибрация. Но большинства крейсеров и истребителей Третьего флота Литвин не увидел. На месте адмиральского фрегата и прикрывавших его «Волги» и «Викинга» расплылось такое же раскаленное облако, как поглотившее «Ланкастер»; исчезли «Сахалин», «Нева» и «Фудзи», а с ними – «коршуны» и «грифы»; от грозной карусели могучих машин, круживших вокруг Корабля, остался только разреженный газ. Три десятка боевых модулей фаата висели в пространстве, слизывая багровыми языками редких мошек-истребителей, и за этим заслоном мчался к Кораблю последний крейсер – может быть, «Тибурон» или «Рейн». Орудия его молчали. В потемневшей броне, с оплавленными башнями и шлюзами, он шел на таран, шел в безнадежную атаку, как воин разбитой армии, не желавший признать поражения. Два модуля лениво развернулись ему навстречу, плюнули огнем, и в темноте вспыхнуло облако плазмы. – Они уничтожили Третий флот, – мертвым голосом сказал Литвин. – Двенадцать наших кораблей… тринадцать, считая с «Жаворонком»… Перебили чертову уйму народа… Он сбросил башмаки и начал стаскивать комбинезон. Его движения были неторопливыми, словно он репетировал какую-то медленную пантомиму. Эби тревожно пошевелилась. – Пол! Ты в порядке, Пол? Что ты хочешь делать? – Немного развлечь наших хозяев. Еще подумают, что мы совсем беспомощны… – Шлепая босыми ногами, он направился к контактной пленке. – Йо, милая, уходи! Забирай Эби, и уходите на палубу! А лучше в транспортную сеть или какой-нибудь тихий угол. По твоему усмотрению, ласточка. – Я никуда не… – Абигайль Макнил! Кажется, вы еще лейтенант десанта? Гнев прорвался в его голосе. Йо молча помогла Макнил подняться, схватила за руку и повела к входной мембране. Кафф в ее темных волосах то разгорался, то тускнел; похоже, она о чем-то спрашивала Корабль и не могла добиться ответа. Они ушли, и Литвин, подождав минуту, влез в тесные объятия пленки. Отчего-то он знал, был уверен, что в этот раз у него получится; перед глазами плавали то «Ланкастер» с «Памиром», исчезающие в багровом облаке, то разбитый корпус «Жаворонка». Мышцы его затрепетали, и что-то под ногами откликнулось ответной дрожью. Усилием воли он изгнал видение мрачных пространств за бортом Корабля, в которых уже не было земного флота, а только расплывались рдеющие алым газовые облака. |
